Прозрение

Хантер Эрин

–  Можжевельник правильно говорит!
– горячо закивала Выдрохвостая.
– Когда один кот сражается за всех, остальные чувствуют себя трусами и предателями! Так нельзя.

Ледозвезд взмахнул хвостом, призывая всех к тишине.

–  Сегодня Пачкун проявил огромную отвагу и доблесть, он одержал победу в честном бою и вернул нам Нагретые камни. Речное племя благодарит его за этот самоотверженный подвиг. Но в будущем мы будем сражаться по-старому, как единое племя. Никто не пойдет в бой один. Если воевать, так всем вместе!

–

 Речное племя! Речное племя!
– хором завопили коты.

Криворот с облегчением перевел дух. Пачкун закрыл глаза, позволив Ежевичинке колдовать над его ранами.

–  А можно мы прямо сейчас пойдем на Нагретые камни?
– умоляюще промяукал Камышик.

Пухолапка забегала вокруг Мягкокрылой.

–  Да, можно? Я никогда там не была! Пойдем, пожалуйста!

–  Пойдем, но позже, - улыбнулась наставница.
– Ты не помнишь, кто должен вычистить гнездышко Трещотки?

Солнцелапка выгнула спину и бешено зашипела на Лягушника.

–  Берегись, Грозовой кот!
– взвизгнула она, бросаясь на брата.
– Никто не отнимет у нас Нагретые камни! Ты поплатишься кровью за то, что посмел поставить на них свою блохастую кривую лапу.

Они сцепились и покатились по траве, со смехом молотя друг друга мягкими лапами.

Криворот подошел к Ракушечнику.

–  Ты в порядке?
– тихо спросил он, глядя на сломанные когти и грязные лапы отца.

–  Да, конечно, - кивнул глашатай.

Криворот покосился в сторону палатки, где спал Желудь.

–  Я боюсь, что Желудь теперь никогда не захочет со мной разговаривать, - признался он, со страхом глядя на отца.

Ракушечник погладил Криворота по спине своим длинным хвостом.

–  Он просто сердится. Не волнуйся, его гнев пройдет вместе с горем.
– Глаза Ракушечника заблестели.
– Ты, наверное, даже не помнишь, какой она была нежной и доброй.

«Я помню», - подумал про себя Криворот. Боль снова пронзила его сердце, он вдруг опять, пусть всего на долю мгновения, почувствовал себя маленьким котенком, играющим на поляне под любящим взглядом матери. Увидел гордость, светившуюся во взгляде молодой Моросинки.

–  Она не была… - начал Ракушечник.

–  Ледозвезд!
– вдруг прогремел над поляной громкий голос Пачкуна.

Ежевичинка, обматывавшая паутиной заднюю лапу раненого, ахнула от возмущения.

–  Лежи тихо! Ты что, хочешь рассыпаться на кусочки в следующей битве?

–  Не будет никакой следующей битвы, - тихо сказал Пачкун.
– Я больше не хочу быть воином.

Что?

Бурьяноусый и Плавник обернулись, насторожив уши. Чащобник, рывшийся в куче дичи, замер с поднятой лапой. Все племя будто оцепенело, уставившись на воителя. Ледозвезд вытаращил глаза. Он еще не успел уйти из-под ивы, откуда наблюдал за тем, как его соплеменники разбредаются по своим делам.

–  Ты говоришь серьезно, Пачкун?
– с тревогой спросил Ледозвезд.
– Может быть, ты просто устал

после сегодняшней битвы? Ты еще слишком молод, чтобы перебираться в палатку целителей, дружище!

Пачкун покачал головой.

–  Я не хочу становиться старейшиной. Я хочу быть целителем.

Ежевичинка разинула пасть, да так и забыла ее закрыть. Клочок паутины болтался в ее лапе.

–  Ц-целителем?
– переспросила она.

–  Если ты согласишься взять меня в ученики, - тихо ответил Пачкун и поклонился ей.

Все племя во все глаза смотрело на них.

Ежевичинка резко встала.

–  Я надеялась, что кто-нибудь из оруженосцев проявит интерес к моему делу, - пролепетала она.
– У меня столько хлопот, что я едва управляюсь одна. Конечно, мне очень нужен помощник!

Ледозвезд с невыразимой тоской смотрел на своего старого друга.

–  Ты твердо решил?
– тихо спросил он. Шерсть зашевелилась у него на лопатках, плечи сгорбились.

Пачкун выдержал взгляд предводителя.

–  Прости, Ледозвезд, но я потерял волю к битвам. Я больше не могу служить моему племени, как воин. Попробую принести вам пользу иначе.

–  Но ты так храбро сражался за нас сегодня!

–  Я сражался, чтобы спасти от битвы других, - со вздохом ответил Пачкун.
– Но молодые хотят сражаться. Я ничего не могу с этим поделать. Это у них в крови. Я помню, что тоже был молод и тоже любил по любому поводу выпускать когти… Но теперь все закончилось.
– Он посмотрел на Ежевичинку: - Я хочу спасать жизни, а не губить их.

«Это он из-за Заряницы!
– понял Криворот. Пачкун так и не смог оправиться после смерти своей подруги.
– Наверное, когда она умирала у него на глазах, он чувствовал себя таким же беспомощным, каким я сегодня чувствовал себя на Нагретых камнях».

Мягкокрылая посмотрела на Чащобника.

–  Он может так поступить? Такое бывает? Разве воин может перестать верить в то, во что верил раньше?

Чащобник вздохнул, пожал плечами.

–  Не знаю. Раньше, насколько мне известно, такого не бывало. Но Пачкун славный кот и великий воин, он может поступить так, как ему подсказывает сердце.

–  Но ведь он учился быть воителем!
– хмуро процедил Жуконос.
– Он клялся защищать свое племя!

Ледозвезд встал и в упор посмотрел на молодого кота.

–  И он никогда не изменил своей клятве. Пачкун долго и преданно служил своему племени. Теперь, если ему так хочется, он имеет полное право оставить воинские обязанности и начать учиться целительству. Он хочет служить своему племени, и я не могу запретить ему этого.

–  Спасибо, - Пачкун поклонился предводителю и побрел прочь с поляны.

–  Подожди!
– остановил его Ракушечник.
– Я тоже хочу сделать объявление.

Криворот напрягся. Какие еще сюрпризы их ждут?

–  Я хочу перебраться в палатку старейшин, - сказал Ракушечник.