Прозябая на клочке земли
Шрифт:
— Довольно мерзко так поступать, — сказал он.
— Он у нее не последний.
— Нельзя было без этого обойтись?
Лиз фыркнула, издав глубокий горловой звук. И вдруг сорвалась и побежала прочь от него.
Это у нее не получится, подумал он и бросился за ней, но она вырвалась и припустила дальше, мотая головой и молотя руками по воздуху и… упала — с криком покатилась по земле в распахнувшемся пальто, хватаясь пальцами за асфальт, упавшая сумочка раскрылась, и из нее в разные стороны разлетелись зеркальце, губная помада, документы, карандаши.
— Ничего, ничего, — сказал он.
Несколько прохожих остановились и глазели на них. Он яростно махнул рукой, прогоняя их. Они ушли, но продолжали оглядываться.
Сидя на тротуаре, Роджер крепко держал ее. Она неровно дышала. Когда Лиз, наконец, подняла на него взгляд, он увидел, что лицо ее смертельно побледнело, даже царапины.
— Все будет хорошо, — произнес он и стал собирать то, что высыпалось из сумочки — кое-что отлетело довольно далеко.
Он помог ей встать и повел в ту сторону, откуда они пришли. Ее словно оглушило, он заметил, что она хромает. Наверно, сильно ушиблась, подумал он.
— Умыться бы, — сказала Лиз и, нагнувшись, дотронулась до ступни. — Кажется, каблук отлетел.
Она сняла туфлю и подняла ее. Каблука не было, и Роджер нигде его не видел. Наверно, улетел в сточную канаву.
— Сниму я их, — сказала она.
Опершись на Роджера, ухватившись за него пальцами, Лиз сняла обе туфли.
— А вон там не он? — показала она взглядом. — У стены.
Роджер поднял каблук — это действительно оказался он. А Лиз уже сняла и чулки и положила их в сумочку. И пошла босиком — медленно, оцепенело.
— Георгин, кажется, потеряла, — рассеянно заметила она.
Он вернулся с ней на торговую улицу, и они отыскали обувную мастерскую. Внутри, у станков, парень в синей форме пришивал подошву к полуботинку. В мастерской скрежетало и грохотало.
— Пару минут обождите, — сказал парень.
Лиз села на один из стульев с матерчатым сиденьем и хромированными ножками, поближе к пепельнице.
— У тебя есть сигарета? — спросила она у Роджера дрожащим, усталым голосом.
Он прикурил сигарету и вложил ей в руку.
— Странно, да? — помолчав, сказала она.
— Что? — спросил он, раздражаясь.
— То, как мы нашли друг друга. Ты привез своего мальчика, чтобы устроить его в школу… Там оказались мы с Чиком, смотрели, как они играют в футбол. Никогда прежде друг о друге не слышали… А теперь — не разлей вода. Нас ничто не разделяет и не может разлучить. А еще месяц назад мы и знать друг друга не знали.
Роджер промолчал. Что он мог на это ответить? Дура она, подумал он. Да, в этом нет сомнений.
— Как ты думаешь, что нас свело? — спросила Лиз.
Он услышал свой голос как бы со стороны:
— Ничто
— Тебе не кажется, что за нами наблюдает какая-то Сила?
— Да нет. С чего бы это ей наблюдать за нами?
Поразмыслив, она опять спросила:
— Ты веришь в то, что в мире существует всего одна душа?
— Нет.
Парень выключил свой станок и бодро поспешил к ним.
— Извините, что заставил ждать. А вы, женщина, уже и туфли сняли, приготовили. — Он взял у Лиз туфлю со сломанным каблуком и осмотрел. — В решетку попали? На днях одна женщина в решетку на тротуаре каблуком угодила. Могу прямо сейчас починить, семьдесят пять центов будет стоить.
Не дожидаясь ответа, он скрылся у себя за прилавком и принялся стучать молотком, забивая мелкие гвозди.
— Что собираешься делать? — спросила Лиз. — Тебе решать.
— Я хочу, чтобы все продолжалось, — ответил Роджер.
— Я тоже, — сказала она. — Это того стоит. Я знаю, что я чувствую и что ты чувствуешь ко мне. На все остальное мне наплевать. Даже на то, знает она или нет. В каком-то смысле я даже рада, что она знает. Глупо, да?
— Да нет, — солгал Роджер, желая продолжения и понимая, что если ему действительно этого хочется, то придется слушать ее и верить ей.
— Ты готов рисковать? — спросила Лиз. — Может быть, она расскажет Чику. Он, скорее всего, убьет меня. Или тебя. А, может, обоих. А суд его оправдает.
— Не думаю, что он кого-то убьет, — сказал он.
— Ты ведь не боишься его? Знаю, не боишься. Иначе бы в это не ввязался.
— И не думаю, что она ему что-нибудь скажет.
Лиз встала и, покачиваясь, затушила сигарету в пепельнице. Потом очень медленно и осторожно босиком подошла к парню, колотившему молотком по туфле, и сказала ему:
— Мы с этим человеком переспали прошлой ночью.
Парень, не отрываясь, лихорадочно работал. Возможно, он слышал весь разговор.
— Перестань, — вставая, сказал Роджер. — Он-то тут при чем?
Лиз вернулась на место.
— Хочу, чтоб он знал, — объяснила она. — Да он и так знает. — Повернувшись к парню, она спросила: — Ты ведь и так уже знал?
Парень погрузился в работу и не обращал на нее внимания. Молоток яростно стучал по каблуку.
— Почему мы должны прятаться? — сказала Лиз, садясь. После падения состояние оцепенения так и не покинуло ее. — Пусть знают. Да они и так знают. Я пойду вместе с тобой в твой магазин.
— Нет, — сказал он.
Отремонтировав туфлю, сапожник вышел из-за прилавка, вытирая руки о фартук.
— С вас семьдесят пять центов, — сказал он, глядя мимо них.
Парень покраснел и немного нервничал. Сунув туфлю Роджеру, он пошел обратно.
— Спасибо, — сказала ему Лиз. — Я вам благодарна.
Она надела одну туфлю, потом другую.
— Отлично, — сказала она Роджеру.
Обувшись, она взяла сумочку и направилась к выходу. Роджер порылся в карманах, нашел доллар и отдал его парню.