Прутский поход. Поражение на пути к победе?
Шрифт:
Каждый год на строительство Петербурга, Кронштадта и Петергофа по России собирали 40 тысяч работных людей. Зимой 1711 года по царскому указу набрали рекрутов в Рижский гарнизон. С началом новой войны против турок Петр I дал распоряжение набрать рекрутов. Новая война замедлила ход строительства необходимых на Балтике крепостей. Ежегодную норму высылавшихся крестьян и ремесленников уменьшили в два раза, снизив до 20 тысяч. В середине февраля Петр предложил денщиков и извозчиков в действующей армии перевести в солдаты, а на их место поставить новобранцев. В приказном порядке за недодачу рекрутов царь посадил под стражу на два месяца П.А. Голицына, сенатора Т.Н. Стрешнева, московского коменданта и сибирского губернатора М.П. Гагарина. 15 марта царь приказал Сенату призвать в действующую армию 25 тысяч человек. 22 марта 1711 года сенатским указом был объявлен набор рекрутов и закуп 7 тысяч лошадей для драгунов. Помещик обязывался обеспечить отправляемых рекрутов деньгами, мундирами, кафтанами, камзолами, шапками, штанами, чулками, ржаной мукой, крупами. Для каждого региона установили норму. По Москве и в окрестностях Москвы в рекруты забирали каждого десятого. За 200 верст от Москвы — каждого двадцатого. Но народ устал от непосильной Северной войны. Под Тверью, Старой Руссой, Устюжанами, Белоозером наблюдались массовые побеги дезертиров. Они убивали сборщиков, жгли деревни.
На Украине тоже было неспокойно. Взбунтовались запорожские казаки. Для усмирения запорожцев 22 февраля 1711 года Петр послал князя М.М. Голицына — младшего брата Дмитрия Михайловича. Татары использовали бунт в своих интересах, напав на мирных жителей. Совместными действиями русские войска и малороссийское казачество сумели дать отпор крымской коннице татар. Ситуация продолжала оставаться напряженной. Поступили сведения о 40-тысячной армии татар и турок, готовых прийти на помощь шведскому ставленнику С. Лещинскому.
В империи Габсбургов восстали венгры во главе с князем Ракоци против австрийского правления. Венгерские повстанцы решили использовать запорожское казачество для борьбы против австрийской армии. Английский посол в Турции Роберт Суттон сообщал, что Ракоци направил своего посланника Талабу к русскому царю. Другой венгерский дипломат Пал Радан отправился на встречу со шведским королем и запорожским гетманом. Россия, которой было не выгодно сотрудничество казаков и шведов с турками, не мешала дипломатическим контактам венгров и не препятствовала проезду резидента. Талаба выехал в Стамбул для переговоров с султаном. Встречаясь с турецкими министрами, Талаба заявил им, что заезжал к шведскому королю. В Порте о своей деятельности сообщил, что Карлу XII, который послал султану географические карты с указанием предполагаемых маршрутов русских войск в Крыму, княжествах и на Балканах, передал именно он. Еще Талаба донес туркам, что Петр I ведет переговоры с валашским господарем Брынковяну. Позже в своих мемуарах Ракоци о предательстве Талабы писал, что тот действовал без его согласия, а о выдаче русского плана венгерский князь не помышлял, потому что русско-турецкая война не представляла для него интереса.
МНИМЫЕ НАДЕЖДЫ
Накануне военного похода в Молдавию и Валахию царь реформировал систему государственного управления. Вместо Боярской думы и заменявшей ее с 1701 года Консилии (Совета) министров был учрежден Сенат, которому предписывалось замещать Петра I в его отсутствие. 22 февраля от имени Петра манифест о начале войны с Турцией был напечатан на русском, французском, немецком, латинском, польском и греческом языках и разослан по городам России и за рубеж.
25 февраля, в воскресенье, в Успенском соборе Кремля отслужили всенародный молебен. Был зачитан манифест об объявлении войны Османской империи. На площади выстроилась гвардия с новыми красными, а не белыми знаменами, на которых был высечен девиз: «За имя Иисус Христа и христианство». В верхней части был изображен в сиянии крест и слова: «Сим знамением победиши». Царь выдвинул главную задачу: «И сего года весною намерение имеем, дабы не токмо возмощи нам противу неприятеля-бусурмана с воинством наступати, но и сильным оружием в средину владетельства его входим и утесненных православных християн, аще бог допустит, от поганского его ига освобождать…».
Дьяк Успенского собора В.В. Степанов в присутствии польского посольства изложил основные требования манифеста. Было сказано о намерениях турок низложить Августа II, захватить Подолию с Каменцем, а Польшу обязать выплачивать ежегодную дань в 4 миллиона червонных. После Степанова Стефан Яворский предвестил освобождение православного населения Восточной Европы и Европейской Турции от османского рабства, а Петра I объявил вторым мессией.
Петр I получил чин полного генерала. По традиции, царь проводил гвардейские полки за Большой Каменный мост, откуда они пошли на войну. Петр I поехал на польский двор к Воловичу, «где зело довольно веселились до третьего часа ночи».
28 февраля Петр I подписал объявление о начале войны, которое разослали русским послам в Великобритании, Австрии, Голландии.
2 марта Сенат и губернаторы принесли государственную присягу в Успенском соборе. На случай своей гибели в войне царь тайно обвенчался с Екатериной Алексеевной Михайловой, урожденной крестьянкой Лифляндии Мартой Скавронской, в союзе с которой у него родилось одиннадцать детей. Впервые она отправилась не как любовница, а как законная супруга. Правда, об этом знало только ближнее окружение. Официально Петр I обвенчался с Екатериной 19 февраля 1712 года, после возвращения из Прутского похода и поездки в Польшу и Германию. Перед Сенатом Петр I торжественно объявил Екатерину Алексеевну «истинной царицей и государыней».
Прусский резидент граф Бассевич в своих «Записках» объяснял магическое воздействие этой женщины на царя: «Она имела и власть над его чувствами, власть, которая производила почти чудеса. У него были иногда припадки меланхолии, когда им овладевала мрачная мысль, что хотят посягнуть на его особу. Самые важные приближенные к нему люди должны были трепетать от его гнева. Появление их узнавали по судорожным движениям рта. Императрицу немедленно извещали о том. Она начинала говорить с ним, и звук ее голоса тотчас успокаивал его, потом она сажала его и брала, лаская за голову, которую слегка почесывала. И он засыпал в несколько минут. Чтобы не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжении двух или трех часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым. Между тем, прежде нежели она нашла такой простой способ успокаивать его, припадки эти были ужасом для его приближенных, причинили, говорят, несколько несчастий и всегда сопровождались страшной головной болью, которая продолжалась целые дни. Известно, что Екатерина Алексеевна обязана всем не воспитанию, а душевным своим качествам».
3 марта Петр I отправил грамоту балканским славянам. В ней звучал призыв к совместной борьбе: «Всем добрым, чистым и кавалерским христианским сердцам должно есть, презрев страх и трудности, за церкву и православную веру не токмо воевати, но и последнюю каплю крове пролияти, что от нас по возможности и учинено будет».
В Черногорию поехали российские эмиссары, уроженцы этих мест полковник М. Милародович и капитан И. Лукачевич. Грамоту Петра I, в которой он призывал балканских христиан пропить турок «в старое их отечество, в пески и степи арамийские», зачитали в доме митрополита Данилы, духовного и светского правителя Черногории. Сердары, воеводы, кнезы приняли решение: «С первой вестью о русском наступлении выступить против войск Османской империи». В письме к своему брату Раде митрополит признавался: «Я — Москвы, Москвы, Москвы. Говорю, говорю, говорю: чей я — того и вся земля».
Царь и царица отправились из Преображенского к Вязьме в «безвестный путь» на войну. Вместе с ними отправился официальный советник по восточным делам Савва Рагузинский. Путь длился около трех месяцев. Передвижение по незнакомой местности осложнялось болезнями. 8 марта царь тяжело заболел. Во время недуга царю донесли, что его любимчик, пользуясь властью, самовольно захватывает имения помещиков в Польше. 11 марта Петр в письме к Меншикову пригрозил: «… зело прошу, чтоб в таких малых прихотях не потеряли своей славы и кредиту; прошу вас не оскорбится о том, ибо первая брань лутче последней; а мне будучи в таких печалех, уже пришло до себя, и не буду жалеть никого». Почти целый месяц Петра I крутили «колика, скоробутик (цинга) и жестокий кашель». Впервые царь увидел так близко свою смерть. Позже, уже выздоровев, он жаловался Меншикову: «Я зело был болен скорбутой такою, какой болезнью отроду мне не бывало, ибо две недели з жестокими палаксизмами была, ис которых один полторы сутки держал, где весьма жить отчаялся». 17 марта Петр из Луцка дал указание Посольской канцелярии — к 1712 году перевести документы «с французского, английского и, если возможно, с венецианского» о традициях наследования и принципах первенства, соблюдаемых при передаче власти и имущества в семьях высочайших особ.
В конце марта 30 тысяч татар подошли к Белой Церкви. Попытавшись дважды штурмом взять укрепления, татары отказались от взятия города. Воспользовавшись сумятицей, киевский губернатор Д.М. Голицын успел организовать объединение кавалерийских полков с драгунскими, казачьими, легкоконными и нанес сокрушительный удар. Современник писал: «…неприятель с великим страхом и стыдом, без остановки, легчающися и кидая свои тяжкости, с тогобочной Украины уходил». Планы татар московиты сорвали. Петр I в письме к Меншикову уведомил о победе русского оружия над татарами: «…о хане, чаю, что вы известны, что с уроном великим возвратился и сын его убит на Украйне. Здесь Заднепрская Украйна вся было к Орлику и воеводе киевскому (Потоцкому) пристала, кроме Танского и Галагана, но оную изрядно наши вычистили и оных скотов иных за Днепр к гетману, а прочих, чаю, в подарок милости вашей в губернию на пустые места пришлем».