Прячтесь! Будет ограбление!
Шрифт:
— Порно.
Глебов поморщился.
— Придурок, будь хоть иногда серьезным. Скоро мы заканчиваем учиться, и что дальше? Разбежимся? Гоша отправится в свою деревню копать картошку, ты будешь мерзнуть в своем Мурманске и охеревать от ночей по полгода, а я буду учится делать срубы в Пскове. Ты этого хочешь? Мы — студенты самого отстойного ВУЗа города и наши дипломы не стоят вообще ничего. Куда можно устроиться режиссеру, сценаристу и актеру? Не самым лучшим на курсе? После выпуска нам придется или искать любую работу, чтобы просто остаться в городе, или разъехаться по домам. У нас, скорее всего, больше никогда
— Два неудачника, — поправил его Покровский.
— Правильно говоришь, Гоша, два неудачника, — кивнул Шутов. — Ты всегда сможешь найти себе главную роль в порнухе и разбогатеть.
— Да иди ты, — буркнул Гоша и глотнул пива. — К твоему сведению, парни в порно зарабатывают очень мало. Максимум, сто долларов за ролик. А некоторые новички вообще работают за бесплатно. Да и тяжело это. Съемки в порно — это реально ад. Иногда нужно по полчаса сношаться в позе рогалика. И делать это нужно целый день с небольшими перерывами. Знаете, как после такого болит спина?
Ошалевшие от подобной информации Глебов с Шутовым с подозрением уставились на друга.
— Нет, не знаем. А откуда это знаешь ты? — спросил Сергей.
Покровский засмущался, его взгляд забегал по ободранным обоям на стене.
— Да так, знакомый рассказывал, — туманно ответил он.
— Серьезно? — иронично спросил Антон. — Что за знакомый?
— Вы его не знаете. Я вам о нем не рассказывал.
— Похоже, ты много нам о чем не рассказывал, — заметил Глебов.
Разлив по опустевшим кружкам пиво, Шутов, несколько помрачнев, произнес:
— А теперь серьезно, парни. Нормальный фильм, даже короткометражку, не снять за три рубля. А мы — нищие. У нас есть только камера и полтора актера.
— Почему полтора? — спросил Сергей.
Шутов кивком указал на Гошу.
— Потому что один актер — неполноценный.
— Да ты достал, рыжий…
— И что ты, Антоша, предлагаешь? — спросил Глебов. — Забить на мечту о нашем фильме?
— Нет, никогда.
— Тогда напрягись и придумай нам сценарий фильма, который мы точно сможем снять. Сами, своими силами, без больших денег. И который будет интересен зрителям. Напиши ну, например, про гениальное преступление. Давай, ты же фанат экшн-фильмов, ты отсмотрел все работы в криминальном жанре. Ты должен знать о преступниках и преступлениях всё.
— Ага, — влез с замечанием Покровский, — знает этот рыжий о преступниках, как же… В музыкальной школе из него воспитали первоклассного рецидивиста.
Нахмурившись, Шутов неуверенно пробормотал:
— Ладно, Серега, я подумаю, что можно сделать. Обещаю, что-нибудь придумать.
Глава 3
Константин Давыдов, худощавый мужчина пятидесяти лет, одетый в идеально скроенный под него черный деловой костюм, с зачесанными назад темными волосами с двумя глубокими залысинами на лбу, сидел за столиком на веранде загородного коттеджа. Полностью застекленная стена веранды выходила во дворик с аккуратно подстриженным газоном, полностью зеленым, несмотря на время года. За газоном в один ряд росли невысокие ели, а за ними можно было рассмотреть стену забора из красного кирпича. Всё было ухоженным, чистеньким, аккуратным. Правда, с десяток неглубоких ям, в беспорядке раскиданных по газону, несколько портили впечатление от этого уютного дворика.
На веранде с бутылкой виски и парой рюмок появился Аркадий Синявкин. Это был мужчина лет пятидесяти, невысокий, лысый и очень массивный. Из ста пятидесяти килограмм его веса килограмм сорок ушло на округлый живот и жирок на ляжках, а остальные сто десять — на скелет, органы и мышцы. Причем на мышцы ушло большинство из них. По случаю раннего утра на Синявкине были лишь шлепанцы на босу ногу и завязанный на поясе полосатый халат.
Поставив рюмки на стол, Синявкин принялся разливать по ним виски.
— Слушай, Аркаша. Я вот смотрю на твой двор и никак не могу понять, зачем у тебя дырки в газоне. Собрался что-то строить?
Аркадий сел напротив Давыдова и взял свою рюмку.
— Да какое там. Это всё пес, среднеазиат мой. Дурной совсем. Я щенком отдал его на обучение, а через неделю эти черти из псиной школы вернули его назад. И знаешь, что они сказали? Сказали, что моя собака — дебил. Самый настоящий. Он не поддается обучению, потому что не считает себя собакой. Его, типа, щенком воспитывало какое-то другое животное, и он перенял у него модель поведения. Пес вообще ничего не умеет делать, как собака, он даже никогда не рычит и не лает.
— И что это было за животное?
— Да хрен его знает. Наверное, кролик. Он целыми днями роет ямы. Я их закапываю, а на следующий день их становится больше. Реально задолбал, сволочь. — Синявкин поднял рюмку. — Ну что, будем?
Чокнувшись, мужчины опрокинули в себя рюмки.
— Эх, мне бы твои проблемы, Аркаша, — вздохнул Давыдов.
— Ладно, с чем приехал?
— Тут такое дело… — Давыдов состроил жалостливое лицо и умоляюще взглянул на Синявкина. — Те пятьдесят лямов, которые я тебе должен… Мне бы это, еще отсрочку.
Вмиг утратив благодушное расположение духа, Синявкин хлопнул рукой по столу, едва не вогнав его ножки в пол.
— Да ты совсем обнаглел, Давыдов! Я давал тебе кредит на два месяца, а уже прошел год! Год! Где мои пятьдесят миллионов? Или ты хочешь вернуть мне их с процентами?!
— Да пойми, Аркаша. Есть обстоятельства…
— Обстоятельства?! — почти прорычал Синявкин. — Шлюхи, кокаин и тотализатор — вот твои обстоятельства!
— Я всё верну, — взмолился Давыдов. — Но сначала мне надо расплатиться с Гнусавым! Он же может меня убить!
— Так-так-так. Гнусавого ты, значит, боишься, а меня — нет? Меня можно динамить, а его нет? Так, по-твоему?
— Ну Аркаша, вспомни, какие мы раньше проворачивали дела. Нас такие люди боялись. Нас все уважали. Ну войди в мое положение. Мы ведь друзья.
Синявкин разлил по рюмкам виски и поднял свою. Немного остыв, он сказал:
— И только поэтому ты, Давыдов, всё еще жив. И даже можешь ходить без костылей. Я дурак, что дал тебе деньги под честное слово. Если бы ты оформил всё в моем банке по закону, уже давно бы лишился своего пентхауса. — Синявкин выпил свое виски. — Короче, так. Ищи бабло где хочешь. На крайняк перезанимай под свою хату. Но деньги ты мне вернешь. Это я тебе гарантирую. Ты меня знаешь, я не шучу. — Синявкин снова наполнил свою рюмку. — А теперь давай не будем о делах.