Прямо сейчас
Шрифт:
Солнце уже вовсю припекало. Паутов направился к кирпичному углу, в котором сохранялась тень, и уселся на асфальт. Наконец можно было расслабить ноги. Кроме того, удобство угла состояло в том, что отсюда просматривались ворота, а за ними поле и еще дальше опушка леса, так что преследователи, если они не отстали и вдруг объявятся, не застанут его врасплох.
Проклятье! Как получилось, что его травят, как дикого зверя, а он, один из могущественнейших людей на земле, не знает, куда деваться. Загнан в угол в прямом и переносном смысле. И нет никого, кто бы пришел на помощь. Паутову ужасно захотелось исчезнуть, сгинуть, чтобы ни одна живая душа даже не догадывалась, где его искать. Ни одна.
А что если это сама судьба подбрасывает возможность уйти на покой? Погиб в авиакатастрофе
Смерть была этой ночью очень близко, и это чудо, что ее сеть загребла всех, кто был с ним рядом, а его, казалось, самую крупную рыбину среди них, пропустила.
Паутов сидел в тихом дворе станции осеменения, у стенки, из-за которой доносилось мирное мычание, смотрел то на траву, то на ясное небо, и ему отчаянно хотелось, чтобы его жизнь протекала в какой-то похожей на эту сельской идиллии. И чтобы жизнь длилась вечно. Ну или, если не вечно, то хотя бы по-настоящему долго.
В этот момент где-то у него под боком разразилась веселая мелодия. Что это? Он стал хлопать себя по карманам и обнаружил в кармане пиджака телефон. Откуда в кармане мобильник? Паутов давно уже не имел при себе телефонов. Для этого есть специальные люди – телефоны президента носить. Мелодия набирала обороты, становилась все громче. Вот уж чего ему сейчас точно не нужно, так это привлекать к себе внимание бравурными треками. На табло светилось имя: «Панфилыч». Что за Панфилыч? Паутов хотел дать отбой, но в суете нажал на кнопку «Ответить». Чей-то голос зарокотал в динамике. Паутов приложил аппарат к уху.
– Слышишь – нет, Алексеич? – гудел голос.
– Да, слушаю, – ответил Паутов.
– Здоровеньки. Я чего звоню-то? На выходные рванем на рыбалку?
– Кто это?
– Артем, не дури.
«Артемка!» – пронеслось в голове Паутова. Вот кто сунул ему в карман телефон. Только теперь Паутов стал припоминать, что произошло в последнюю минуту перед его катапультированием из горящего самолета. Ну да, это его денщик, Артем Алексеевич, дал ему свой телефон. Только зачем? Он о чем-то просил – куда-то позвонить.
– Сегодня же пятница, так? А в понедельник 12 июня. Этот… День независимости, что ли, не пойми, от кого, или как там правильно этот праздник? Забываю всю дорогу. Это же к выходным плюсуется, – бубнил между тем голос в трубке, – Ну чего, давай порыбачим? Не сидеть же тебе три дня подряд под боком у жены.
Вот что! Паутов наконец вспомнил: Артем просил позвонить своей жене. Позвонить и сказать ей… что? Что он любит ее. Или что-то вроде этого.
– Вы не туда попали, – отрезал Паутов и дал отбой.
Ладно, жене Артемкиной, конечно, надо будет позвонить. Пособолезновать. Только не сейчас.
Этот звонок придал Паутову бодрости, вернул его в привычные координаты существования. Не так уж все и изменилось. Вот же: люди собираются на рыбалку, планируют, как выходные провести. И день такой погожий. Птицы поют. За воротами виднеются поля и леса – красота. Паутов скосил глаза в противоположный кирпичный угол, образованный тем же зданием и второй пристройкой. В углу на асфальте легкий ветерок по временам пошевеливал какой-то сор – голубиное перо, бумажонку, пару сухих листьев. И было в этом что-то особенно умиротворяющее. Да, славно было бы оказаться сейчас где-нибудь далеко-далеко, на райском, спокойном острове. Надо, наверно, уйти уже на покой. Пора. Иначе долгой жизни не будет. Но сначала все-таки придется разобраться с Микуловым.
«Эту сволочь надо уничтожить», – решил Паутов. Ясно ведь, что именно Микулов наслал киллеров, которые чуть не пристрелили его в лесу. По чистой случайности не убили. «Даже если все бросить и свалить куда подальше, этот гад в конце концов выяснит, куда я делся, спокойной жизни мне нигде не будет, – подумал Паутов, – Он будет подсылать ко мне киллеров до тех пор, пока не грохнет». Вторым Львом Троцким Паутов становиться не собирался. «Я сам его грохну», – решил он. В Кремль въехал и думает, что все кончено. Хрена с два. За одно утро, так быстро, корни в Москве пустить невозможно, значит, есть полно людей, которые готовы помочь ему, Паутову, выбраться из этой передряги и отомстить самозванцу. И, разумеется, они его ищут, но как с ними связаться. Эти двое ребят, которые сняли его с сосны, приняли огонь на себя. Непонятно, правда, почему их было всего двое, наверно, это была часть большой поисковой группы. Без разницы. Главное, что они отбили его. Паутов вспомнил, как, услышав первый выстрел, быстро застегнул ширинку, лег за ближайшее дерево и затем осторожно выглянул. Сквозь ветви орешника, безлистные у земли, было видно, как метрах в ста, где оставались двое его спасителей, завязался настоящий бой, и некоторые пули летели явно в его сторону. Он по-пластунски отполз подальше, затем, не дожидаясь развязки, которая могла быть не в пользу обороняющихся, встал и помчался что было духу прочь…
Нужно позвонить Ленке, решил Паутов. И сразу начал набирать ее номер. Собственно, это был, пожалуй, единственный восьмизначный телефонный номер, который он четко помнил. Думал при этом он уже только об одном: есть ли у него шанс победить Микулова и вернуть себе власть. Нельзя сказать, что он надеялся на то, что любовница как-то сумеет помочь ему. Просто он хотел сказать ей, что жив-здоров, и услышать, как она рада этому. А еще у нее можно поинтересоваться, что происходит в городе. Паутов понимал: она вряд ли в курсе хоть чего-то, что ему важно было знать – что творится в Кремле, кто поддерживает его в Москве, но Лена, безусловно, была человеком, на чью искренность и преданность он мог твердо рассчитывать. И ему была нужна ее поддержка, нужно было хоть услышать голос надежного человека.
Они успели обменяться лишь первыми, эйфорическими и малозначащими, приветствиями и вопросами, когда Паутов услышал, а затем и увидел, что к воротам подъехал грузовик с открытым кузовом. Паутов наспех распрощался, пообещав перезвонить, и вскочил, пытаясь сообразить, что делать. По-настоящему испугаться, впрочем, он не успел, потому что увидел в кузове быка. Это был обычный сельский грузовик. Дважды просигналив, водитель вышел и сам открыл ворота, затем сел за руль и, немного подав грузовик вперед, стал задом сдавать в ворота.
Видимо, заслышав гудки автомобиля, во двор вышла из пристройки невысокая женщина в синем рабочем халате. Она не видела Паутова, потому что находилась спиной к нему. Водитель лишь однажды бросил на него скучающий взгляд, но не узнал в нем своего президента, благо Паутов в этот момент истово изображал почесывание щетины на щеке, прикрывая рукой нижнюю часть лица. Чтобы и дальше на него не обращали внимания, он встал к автомобилю боком и со скучающим видом задрал голову, будто высматривал, как там на небе, не собираются ли тучи. Эти люди были, конечно, неопасны для него, но всякий чужой глаз сейчас был некстати. Затем, опустив голову, Паутов стал искоса посматривать за происходящим, словно ученик, который не выучил урок и опасается, что его вызовут к доске.