Прыгнуть выше себя (издание 1990 г.)
Шрифт:
— Насколько мне дано понимать, вас интересует мое личное мнение о Петре Шевелеве.
"Еще и личное", — мысленно улыбается следователь и подтверждает, что его интересует "личное мнение Варида Арсеньевича о Петре Шевелеве". Не заметив или н, е желая показать, что заметил иронию Павла Ефимовича, робот говорит:
— Петр Шевелев — думающий мальчик. Увлекающийся. Тонко чувствующий мальчик.
"Ты повторяешь чьи-то подслушанные слова, — мысленно комментирует следователь. — Откуда тебе знать, что такое "тонко чувствующий"?
— Он не заслужил высшие оценки по всем предметам именно потому, что если увлекается чем-нибудь, то увлекается всерьез. Такими предметами для этого совсем еще молодого человека, опередившего в развитии свои годы, явлются природоведение и химия.
— А в чем выражается его тонкочувствование? — не удержался от вопроса следователь.
— Сколотил кормушки для птиц. Устроил приют для бездомных кошек…
— Короче, любит животных?
— Не только. Он, например, ни разу не выказал мне своего человеческого превосходства.
— По-моему, это дело воспитания, а не чувствования. Воспитанный человек умеет не показывать превосходства.
— Вот вы, например, за время нашего короткого разговора уже трижды это показали.
— Извините, — невольно вырывается у следователя. Он не успевает пожалеть об этом, как робот продолжает:
— К сожалению, вы не одиноки. Люди еще не привыкли к собственным созданиям. Это не удивительно. Им бывает трудно понять собственных единокровных детей…
"Яйца курицу учат. Да что яйца! Эта машина еще дальше от нас, чем яйца от курицы. Вот куда могут завести успехи науки и техники".
— …Это я к тому, что Петра Шевелева плохо понимали его родители.
— И он искал понимания у вас?
— У Арсения Семеновича и у меня. Так будет вернее, — уточняет робот.
— Знаете, где он сейчас?
— Исчерпывающе на ваш вопрос ответить не могу.
— Почему?
— Если бы знал, то мог бы сообщить только в том случае, если бы Петр Шевелев мне разрешил.
— Я не спрашиваю, где он находится, я спрашиваю, знаете ли вы об этом, — хитрит следователь. "Все-таки ты только машина и должен отвечать мне правду", — думает Павел Ефимович в уверенности, что робот попадется в логический капкан.
— На этот вопрос отвечать не буду.
— А если прикажет Арсений Семенович?
— Он не прикажет.
Это сказано поистине с железной уверенностью.
— Почему ты… вы так уверены?
Нет, он никак не мог заставить себя говорить этой машине "ты".
— Арсений Семенович вам объяснит. Он уже вошел в дом.
Трофимов прислушивается, но не улавливает никаких звуков, свидетельствующих о приближении Бурундука. Не выдерживает напряженного молчания и спрашивает:
— Откуда тебе известно, что он вошел в дом?
На этот раз "ты" получилось просто и естественно, наверное, из-за досады и раздражения.
Павлу Ефимовичу кажется, что робот улыбается. Своими фотоэлементными глазами он пустил плясать по стене колонну ярких бликов и произносит как само собой разумеющееся:
— Вы забыли, что я ТОЛЬКО машина. Арсений Семенович вмонтировал в меня органы, которых нет у людей. Арсений Семенович уже едет в лифте. Вот хлопнула дверь. Теперь слышите?
Павел Ефимович так и не успел определить, содержится ли в словах робота насмешка. Он слышит стук одной двери и скрип другой. Робот метнулся в переднюю. Он так рад приходу хозяина, что только хвостом не виляет по причине отсутствия оного. Из передней доносится:
— Привет! Ну ладно, ладно, Варид, вижу, что рад до смерти! Аннушка еще не приходила?
— Нет еще, — слышится певучий баритон робота. — А у нас — гость. Павел Ефимович Трофимов, следователь городской прокуратуры. Интересуется соседом Петром Шевелевым. Сообщает, что мальчик исчез. Спрашивает, не знаем ли мы, где он находится.
Следователь поднимается из кресла.
— Здравствуйте, — входя в комнату, говорит Бурундук. — Что же вам ответил Варид?
— Сказал, что сообщил бы, если бы Петя ему разрешил, а потом и вовсе увернулся от ответа.
— Вот как? Ты хитрил? — поворачиваясь к роботу, укоряет Арсений Семенович.
— Я только отвечал на вопросы так, как они были поставлены. Помню, что хитрить с человеком — неблагородно, — говорит Варид, кланяется, вопросительно глядя на Бурундука, и выходит из комнаты, как бы подчеркивая, что дальнейший разговор на эту тему бесполезен.
— Видимо, вы неправильно его поняли, — заключает Бурундук.
— Это не суть важно, — злясь на себя, ворчливо говорит Павел Ефимович. — Гораздо важнее для нас всех, чтобы он ответил, где сейчас находится Петя Шевелев.
— Варид этого не знает.
— А вот мне показалось, что знает, но утаивает.
Бурундук пожимает плечами. Его жест можно толковать по-разному.
— Прикажите ему отвечать на мои вопросы.
— Пожалуйста. Но где находится Петя, он и в самом деле не знает.
— На чем основана ваша уверенность?
— Если бы знал он, знал бы и я. Вы же, надеюсь, не допускаете, что мы не сообщили бы об этом Петиным родителям?
— Я обязан допускать все, — жестко говорит следователь.
— Но тогда вы очень плохо думаете обо мне.
— Не о вас, а о вашем роботе, — беспричинно раздражается Трофимов.
— Варид — мой кибернетический двойник. Это только внешняя форма у него пока не очень совершенна. Но скоро для него будет создан новый облик из пластбелков. Поначалу Варид будет неотличим от человека…