Прыгнуть выше себя (издание 1990 г.)
Шрифт:
— Красиво…
Нет, не зря я назвал его "Патефоном". То, что привело стажера в такой восторг, оказалось всего-навсего… примитивными стихами с малопонятными символами.
Там, где скалы, растут вершинами вниз, Там, где скалы растут вершинами вверх, Где во мраке дневном закипает ручей, Спасение вы найдете. Когда скалы вокруг танцевать начнут, КогдаГубы "Патефона" все еще шевелились. Он повторял эти, с позволения сказать, стихи, словно заучивал их наизусть.
Я перевернул страницу. На следующей тоже были стихи, и не менее странные, не более совершенные.
Тонкий пар над бурлящим котлом — жизнь, Тонкий пар, что борется с ветром долин, Слабый пар, как дыханье того, кто рожден, — Это главная ваша святыня. Скажите ветру вы: никогда! Скажите зловещим замыслам: нет! И слабый пар, как мерцающий свет, Надеждою вашей станет. Если ж скалы вокруг танцевать начнут, Если скалы с вами заговорят, То скорее вспомните вы о дворце, О книге, о наших заветах.На третьей странице опять же в стихах говорилось о каком-то многослойном пироге, который до поры до времени не дано никому отведать. Перечислялись и описывались слои пирога, каждому давалось название, рассказывалось о его свойствах. На четвертой странице говорилось о магических числах, на пятой указывалось, что города следует строить на горных плато, вблизи от мест, "где скалы растут вершинами вниз, где скалы растут вершинами вверх…".
На предпоследней странице изображалась карта местности, опять же со стихотворными разъяснениями. Сергей тщательно переснял ее фотокопиром.
Прочитав последнюю страницу с повторением уже знакомых стихов о скалах, я сказал стажеру:
— Теперь я оценил наши усилия. Можем смело вступать в общество книголюбов.
Неожиданно он вспылил:
— А что ты ожидал найти здесь? Они же строили дворец и писали книгу
— И к тому же цели их неведомы…
— Ведомы.
— Извини, я забыл, что стихотворцы — особый народ. Непонятный обычному смертному, космонавту например…
— Возможно, они такие же стихотворцы, как ты. Даже в школе "не баловались" поэзией. Просто они говорили с аборигенами на понятном им языке образов. Может быть, предварительно прочли их эпос… Вспомни летопись…
— Ну да, здесь они нашли целый народ стихотворцев. Простые люди всегда говорили стихами…
Раздался тихий шелест. Прозрачный колпак опустился на книгу. Тотчас же в стене напротив нас образовалась дверь.
— Вот это понятно! — засмеялся я. — Время истекло, и нас выпроваживают.
Обиженно сопя, "Патефон" нырнул в дверь.
Напрасно я беспокоился — автоматика работала исправно. Как только мы проходили в очередной зал, в противоположной его стене тотчас образовывалась дверь.
"Что ж, теперь для нас дезинфекции не требуется", — подумал я.
Вскоре мы оказались на площадке, окружающей дворец. "Патефон" достал блокнот и углубился в изучение карты.
Пока мы были во дворце, в природе что-то изменилось. Над скалами появилось дымное марево. В нем вспыхивали разноцветные блики. Не понравились они мне. Облака сгустились и висели неподвижно.
— Не будем зря терять времени, — сказал я.
Стажер взглянул на свой радиометр, насупился. Тогда я не придал этому должного значения.
— Еще немного, — умоляюще сказал он. — Это где-то совсем близко…
Он тыкал пальцем в карту, переснятую из книги.
— Что близко?
— То самое место…
Я прекрасно понимал, о чем он говорит, но не упустил случая подразнить его:
— Какое место?
Он сердито взглянул на меня своими большими зелеными глазищами. Вспорхнули длинные загнутые ресницы, которым позавидовали бы многие девушки. Он был сейчас трогательно забавен — этот разъяренный акселерат, впервые за время нашей совместной работы "тайно" осуществляющий какой-то СВОЙ замысел.
Я примирительно улыбнулся:
— Ладно, пойдем. Но не больше часа. Успеем?
Он искоса, украдкой глянул на меня и кивнул. Не понравился мне этот его взгляд. И настойчивость его не нравилась. Обычно он легко соглашался со мной, в крайнем случае — просто подчинялся. Но сегодня его словно подменили. И еще что-то тревожило меня. Что-то, чему я не находил названия…
"Патефон" удивительно быстро отыскал русло пересохшего ручья, отмеченное на карте, и по нему мы стали подыматься в гору. Продрались сквозь заросли колючих, цепких кустов, и стажер' вытянул руку, указывая на ущелье:
— Там.
Кольнуло в сердце. Я опустил руку в карман, достал радиометр, включил. Стрелка заплясала по всей шкале.
— Возвращаемся! — скомандовал я.
— Не успеем.
Ресницы опустились, из-под них пробивался зеленый блеск: впервые он не выполнил моей команды.
За несколько секунд я подсчитал, что в данном случае он прав. Спуститься в долину до землетрясения мы не успеем, а быть им застигнутым на горном карнизе не пожелаешь даже врагу. Словно в подтверждение моим размышлениям, издали, все усиливаясь, донесся грозный гул. Почва под ногами задрожала.
Стажер понял или, скорее, уловил мое состояние и пошел в сторону ущелья, как будто я уже отменил свою команду. Он был уверен — и не ошибся, — что я последую за ним.
Подземные толчки становились все сильнее, с грохотом срывались с гор лавины.
Вскоре мы увидели входы в какие-то пещеры. Сергей сверился с картой и быстро направился к одному из них, включил нашлемный прожектор. Мрак расступался, вспыхивая серебряными искрами. По мере того как мы углублялись в пещеру, шум стихал, подземные толчки ощущались слабее. Запахло сыростью, плесенью. Впереди журчала и плескалась вода.