Прыжок к звёздам

Михайловский Александр Борисович

— Что это с ней? — не понял Басманов.

— Контузия, сотрясение мозга, по-другому! — Тоот вытащил из упаковки шприц-тубу, — Рвотный рефлекс от сильной головной боли. Сейчас промедольчик кольнем, и всё будет нормально.

— Кончай болтать, Склифосовский! — когда рвота закончилась, Лаврухин помог девушке выпрямиться и с братской заботой вытер её перепачканный рот своим платком. — Делай, давай скорее!

— Куда колоть? — не понял Эрнст, потому что, девушка была одета в куртку и штаны из толстой грубой кожи, от которой тонкая игла шприц-тубы вполне может согнуться. Басманов знал, что именно такую одежду одевали под доспехи, что бы железо не натёрло мозолей.

Девушку снова согнуло в очередном приступе. При этом куртка на спине задралась, и из-под неё показалась белая нижняя рубашка из тонкой ткани…

— А вот сюда! — осенило Сашку и он, одной рукой продолжая

удерживать девушку, второй дёрнул рубаху вверх, обнажая на её спине широкую полосу голой кожи, примерно на уровне талии, — Коли скорее своё лекарство, Гиппократ!

Почувствовав входящую в спину иглу, девушка попыталась вырваться, но Сашка держал крепко, да и силёнок у неё сейчас было немного. — Не рыпайся, красавица! — уговаривал он девушку как можно более ласковым голосом, надеясь, впрочем, не на слова а на интонацию, — Для твоей же пользы делаем!

Приколов, использованную шприц-тубу к своему рукаву, Эрнст посмотрел на часы, — Минуты две, и всё о`кей! Будет как новенькая!

Действительно, примерно через минуту на болезненно сморщенном лице девушки отразились первые признаки облегчения. Машинально потерев зудящую поясницу, она взяла из рук Лаврухина предложенную флягу. Настороженно принюхавшись, прополоскала рот, потом, с удовольствием сделав несколько крупных глотков, вернула посуду хозяину.

— А не дёрнет она от нас сейчас? — вполголоса спросил у сержанта Ячменёв.

— Да не должна! — так же тихо ответил Басманов, — Знаешь, наблюдаю я за местными, наблюдаю… Выводы интересные получаются… Принцип «Враг моего врага, мой друг», работает здесь вполне серьёзно! Ни уж-то, сам не убедился?

— Ну, если так? — Ячменёв снял каску и вытер потный лоб, — Жизнь у нас, тогда, сильно облегчится…

Действительно, никаких попыток убежать девушка не делала! Даже наоборот, ни на шаг не отходила от Сашки Лаврухина, которого, вероятно, определила своим опекуном и телохранителем. Только вот по лесу ходить она совершенно не умела, шуму от неё было больше чем от всего отделения вместе взятого. И еще привлекали внимание откровенно любопытные взгляды, которые она бросала на окружавших её десантников. Удивление и любопытство должно было вызывать в них буквально всё: оружие, страшной убойной силы и непонятного действия; пятнистый камуфляж и размалёванные боевым гримом лица, превращающие их буквально в лесных призраков; немногословная сосредоточенность; бесшумная профессиональная походка; чудо лекарства с иголкой, наконец. И два самых главных вопроса: откуда взялись такие, и что тут делают.

Сначала девушка пыталась задавать вопросы, но была вынуждена замолчать, убедившись в непреодолимости языкового барьера, и в том, что каждый лишний звук в походе считается у этих бойцов чуть ли не преступлением. Путь до намеченной Басмановым поляны занял чуть меньше часа.

Действительно, как и указывала карта, поляна имела форму вытянутого овала, примерно двести на сто метров. Присутствовал ручей полутораметровой ширины, мягкая зелёная трава и прочие прелести жизни.

— Привал! — Басманов снял со спины ранец, — Пара Марченко — Петров, в секрет, остальным — мыться, бриться, чистить оружие… Последнее в первую очередь! — сержант посмотрел на часы, — Пять часов, примерно через час солнышко сядет, так что поторапливайтесь! — на экваторе солнце падает за горизонт камнем, темнота наступает мгновенно, будто выключили лампочку.

Присев на корточки, девушка с любопытством наблюдала, как Сашка Лаврухин разбирает свой АК-47. Вот он, предварительно отстегнув магазин, передёрнул затвор и на траву вылетел, тускло блестя, прятавшийся в стволе патрон. Сашка подобрал его, тщательно обдул и, загадочно подмигнув, снова вставил в обойму. Скоро на прямоугольном куске брезента были разложены все немногочисленные детали загадочного оружия, а десантник чистил ёршиком ствол, тихонько насвистывая себе под нос. Его подопечная заворожено смотрела на эту процедуру, как на некое священнодействие, не пытаясь однако даже прикоснуться к странному оружию.

— А может у них просто не принято трогать вещи без разрешения хозяина, особенно оружие? — подумал Басманов, который так же внимательно наблюдал за самой девушкой, — Мы ещё пока ещё не знаем, какие здесь у них кодексы чести?

После ужина, состоявшего из разогретых на костре синтетических консервов, строгий взгляд сержанта сказал Сашке Лаврухину, что он должен уступить девушке свой спальный мешок, а сам отправиться в секрет на два часа. С командиром у десантников спорить не принято, особенно во время боевого рейда, так что, тяжело вздохнув, Сашка отдал девушке спальник, показал, как им пользоваться, и побрёл

на свою позицию, проклиная сержанта — джентльмена. А совершенно зря, между прочим. Потому что, вернувшись из секрета, ему ничего не оставалось делать, как задремать возле тлеющего костра, прислонившись спиной к стволу дерева. Дремал он так не больше пятнадцати минут и был разбужен осторожным прикосновением к щеке. Это была его подопечная, только сейчас на ней не было ничего, кроме белой рубашки, едва доходящей до середины бёдер. Загадочно улыбнувшись, она взяла его за руку и потянула за собой в тень деревьев, подальше от костра. В темноте она видела явно лучше его, потому что, остановившись у разложенного спального мешка, легко расстегнула на нём ремень портупеи и, проведя руками по его груди, освободила Сашкины плечи от груза амуниции. Расстегнув застёжки бронежилета, он сам освободился от надёжной, но такой ненужной сейчас защиты, а девушка прижалась к нему всем телом, шепча на ухо что-то ласковое. Сашка осторожно сжал её в объятиях, чувствуя тонкий свежий аромат её кожи и тепло разгорячённого тела. Потом, чуть отстранившись, девушка провела кончиками пальцев по его щекам, подбородку, шее и упёрлась в воротник кителя. Пуговицы на некоторое время привели её в недоумение, но она достойно справилась с этой трудностью, расстегнув их все, одну за другой. Всё это время Сашка гладил её спину, чувствуя, как она восторженно вздрагивает от его прикосновений. Вскоре вся его одежда валялась на траве, а девушка, сделав полшага назад, положила Сашкины ладони на свои бёдра. И когда он потянул вверх её рубашку, девушка подняла вверх руки, помогая освободить себя от последней преграды между ними. Вообще-то это походило на некий танец, загадочный и в то же время естественный как жизнь. Здесь совсем не нужно было слов. Забравшись в спальный мешок, она потянула его за собой. Там действительно хватало места для двоих, и не только для сна! В свои двадцать лет Лаврухин был уже далеко не наивным мальчиком, да и последний месяц на «Стальной Розе» постельные приключения случались у него чуть ли не ежедневно, да ещё и на конкурсной основе… Но ТАКОЕ он переживал в первый раз. Это был не банальный «перепихон», после которого остаётся только чувство облегчения, что всё закончено, и хочется немедленно вымыть руки. Это была сказка, волшебный, никак не заканчивающийся, полёт. И не важно, что оба не понимают шёпота друг друга, движения тел лучше всяких переводчиков. В конце концов, после неоднократных оргазмов, они утомлённо заснули, так и не размыкая объятий. Точнее первой заснула девушка, обняв его руками и доверчиво положив свою голову на Сашкину грудь. А он, лёжа навзничь и боясь пошевелиться, курил и смотрел на нависающий над головой свод листвы. Решено! Такую девушку он не отдаст никому и не за что. Лишь бы это не оказалось мимолётным увлечением с её стороны! Он затушил окурок и, застегнув до конца спальный мешок, обнял её за плечи, погружаясь в крепкий сон.

Утром Сашка проснулся от ощущения лежащего на нём чьего-то тяжёлого взгляда. Открыв глаза, он увидел сердитую физиономию сержанта Басманова.

— Так, етицкий ты городовой! Пользуешься моментом? — сержант был разгневан не на шутку.

В этот момент сзади к Басманову подошёл Ячменев, и что-то тихонько шепнул ему на ухо.

— Так, вот оно как было?! — лицо сержанта несколько подобрело, — А, ты, значит, подсматривал? Ох, Ячмень, Ячмень! — он задумчиво посмотрел на Лаврухина, — Ну, если у вас действительно такая большая любовь?… Только скажи, презервативов у тебя явно нет…

В ответ Сашка состроил непонимающую гримасу типа: — «Окстись, начальник, кто ж на боевую операцию презервативы берёт?»

— А если через девять месяцев она тебе «спиногрыза» в подоле принесёт? — нахмурился Басманов, — Тогда куда деваться будешь, брат-храбрец?

Тут от громких разговоров проснулась и девушка, подняв заспанное лицо из складок спальника.

— А может, я женюсь на ней!? — Сашка поцеловал в висок свою подругу, — Слушайте, ребята, может, дадите нам одеться?

— Пять минут тебе! — резко развернувшись на каблуках, Басманов махнул рукой десантникам, — Пошли, ребята! Через сорок минут шаттл придёт, а они тут любовью занимаются!

Минут через десять Сашка Лаврухин и его подруга подошли к костру, на котором десантники, на скорую руку, разогревали завтрак. Девушка была в давешних кожаных штанах и заправленной в них белой рубашке. Её куртку нёс Сашка Лаврухин, перебросив через плечо. Расчёсывая Сашкиной расчёской свои длинные, цвета спелой пшеницы, влажные волосы, она присела возле костра и доверчиво — приветливо улыбнулась бойцам.

— Повезло Сашке! — шепнул на ухо Басманову ефрейтор Марченко, — Девка красивая, аж сердце сбоит!