Прыжок над пропастью
Шрифт:
Вера кое-как приняла душ, оделась, заплатила миссис Эпплбай, которая, как всегда, сначала долго отказывалась от денег, посадила Алека, сжимавшего свою игровую приставку «Гейм-Бой», на заднее сиденье «ренджровера» и пристегнула его ремнем. Завела мотор, включила «дворники», разложила на коленях карту и стала соображать, как им лучше проехать в «Леголенд».
– Хочу писать, – заныл Алек. – Хочу писать – прямо сейчас!
Вера перевела передачу на «Вперед» и вдавила педаль акселератора в пол. Под колесами заскрипел гравий.
– Ничего, потерпишь.
– Ты
– Я тоже не обедала, так что мы с тобой оба голодные. – Вера вгляделась вперед и завернула с шоссе на узкую дорожку.
За спиной послышалось резкое, гнусавое пиканье. В зеркале она увидела мордашку Алека, сморщенную от сосредоточенности. Он играл в игру «Покемон», которую они купили ему в Таиланде.
– Мама, ты обещала мне сюрприз. Ты сказала, будет хороший сюрприз.
Она выехала на главную дорогу. На ветровом стекле появилась пленка грязи; дорогу впереди было еле видно. Сглотнув подступивший к горлу ком, она ответила:
– Боюсь, сюрприз заключается в том, что с обедом придется подождать. Сегодня утром у меня тоже был один неприятный сюрприз, поэтому у нас обоих воскресенье испорчено.
– Почему папа с нами не поехал?
– Потому что у него тоже неприятный сюрприз. А сейчас играй в свою игру.
После того как они проехали почти с час, Вера увидела впереди вывеску «Счастливого едока», заехала на стоянку, и они вошли в ресторанчик. Зал был переполнен; от запаха жареной картошки ее замутило. К ним подошла официантка и предложила им меню. Алек отнесся к выбору блюд со всей серьезностью. Он пожелал двойной бургер с ананасом и картошку фри. Вера сделала заказ, хотя и знала, что сынишка вряд ли съест так много. Себе она взяла только кофе. Хотя со вчерашнего обеда она ничего не ела, аппетита не было.
Алек продолжал играть в «Покемона». Справа от них сидела молодая парочка. Они склонились друг к другу над столом. Держались за руки. Влюблены. Слева сидел мужчина, читавший «Санди таймс». О двойном убийстве – ничего; возможно, подумала Вера, все случилось слишком поздно и еще не успело попасть в утренние выпуски газет.
У нее из головы не шло лицо Оливера. Она попыталась вспомнить его в квартире. Кто-то вломился в квартиру с пистолетом. Грабитель? Может, Оливер ему помешал и оттого его убили? В квартиру вломился какой-нибудь наркоман, которому не хватало на очередную дозу; ему нужны были деньги, и наплевать, что он убил одного из лучших людей на земле…
– Мамочка, почему ты плачешь?
Она заглянула в круглые, встревоженные глазенки мальчика, и ей стало еще хуже. Она встала, попросив официантку присмотреть за Алеком, быстро прошла в туалет, заперлась в кабинке и расплакалась.
Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось более-менее прийти в себя и вернуться за столик. Алеку как раз принесли еду. Он сидел над тарелкой с бутылкой кетчупа в руке. Содержимое бутылки было и в тарелке, и на столе, и на его лице, рубашке, руках.
– Мама, крышка слетела. Я не виноват.
Пока Вера чистила его, он спросил:
– Ты плачешь потому, что с нами нет папы?
Она криво улыбнулась сынишке:
– Все в порядке, просто мне сегодня немного грустно.
– Ты сказала, что позвонишь папе; может быть, он к нам приедет.
– Вот сейчас и позвоню.
Вера поняла, что забыла свой старый мобильник. Какого черта? Теперь все не важно. Она порылась в сумочке, достала свой личный телефон и включила его. Прежде чем она начала набирать номер, пикнул индикатор «Сообщение». Она поднесла телефон к уху.
«Вера, привет, это Оливер. Позвони мне на мобильный, как только сможешь».
Она с трудом боролась с обуревавшими ее чувствами. Должно быть, он послал ей сообщение еще вчера, когда был жив. Она снова прослушала его. Голос подавленный. Может, он знал, что что-то не так, знал, что кто-то хочет его убить?
Может, он звонил, чтобы предупредить ее?
Ну почему, почему я не проверила голосовую почту вчера?
У нее снова закружилась голова. Встав с места, она сказала Алеку:
– Сейчас вернусь, милый. Доедай.
Она вышла, прислонилась к перилам крыльца. Ветер дул в ее сторону; лицо заливал дождь. Она прослушала сообщение в третий раз. Как только оно закончилось, телефон зазвонил. Вздрогнув, она нажала кнопку «Ответ».
– Алло?
– Вера?
Это был Оливер.
– Оливер? – Ее била крупная дрожь.
– Убили Харви, моего брата. Господи, Вера, какой ужас! Я… просто поверить не могу.
– Ты жив?! – с трудом выговорила она.
– Я жив.
– По телевизору… в новостях сказали, что…
– Харви, – повторил Оливер. Он плакал. – Господи, Вера, какой-то подонок убил моего брата!
– Сказали, что тебя.
– Как я рад, что дозвонился до тебя. Мне нужно поговорить с тобой, мне так хотелось услышать твой голос, Вера! Мне пора… полиция… О господи. Мы еще созвонимся?
– Да.
Он произнес что-то неразборчивое и нажал отбой.
Вера стояла на месте, прислонившись к матированному стеклу и глядя, как ее сынишка увлеченно ест. Она понимала, что нехорошо радоваться: убили Харви… и кого-то еще. Убили брата ее любимого – славного человека; она и сейчас живо помнит его. Она понимала, что воодушевлению сейчас не место.
Но ничего не могла с собой поделать.
69
По рельсам со скрежетом тащился товарный поезд, который направлялся в порт. Скрежет был громче, чем от рухнувших лесов.
Паук, в мятой белой футболке и кальсонах, лежал без сна на кушетке в своей тесной квартирке с голыми стенами.
Сквозь грязные, незанавешенные окна в комнату проникал серый свет. Телевизор в ногах кровати был по-прежнему, как и всю ночь, включен без звука. От тарелки, стоявшей на полу у кровати, воняло пригоревшим жиром. Рядом с тарелкой стояла жестянка колы; в нее был вдавлен окурок «Мальборо».