Прыжок тигра
Шрифт:
– Молодец. Все, я позвоню тебе завтра, – Максим заглянул в комнату, и посмотрел на тихонько сопящую во сне Ваську.
– Я все сделаю, – шепотом повторила Ленка, – все, как ты сказал. Макс, почему ты нас снова бросаешь? Почему мы не можем уехать все вместе? Что с нами будет, если…
– Так шансов больше – у Васьки, у тебя, у меня, – перебил ее Максим, – знаешь, как линию фронта пересекают или с территории противника к своим выходят? Маленькими разрозненными группами, что снижает возможность их обнаружения и увеличивает мобильность, – объяснил он, – а если что, у тебя есть номер, по которому ты позвонишь. Тебя встретят. Все, до завтра, – он прикрыл дверь и вышел в коридор одеваться.
Ленка проводила его, закрыла входную дверь на задвижку. Не очень хорошо получилось,
На удобное время билет оказался только в сидячий вагон.
– Ничего другого нет, – сообщила уставшая, с красными глазами кассирша.
– Давайте, – Максим протянул в окошко паспорт и через несколько минут получил билет. Пока все складывалось нормально, поезд приходил в Санкт-Петербург за полтора часа до отправления автобуса в Торфяновку, еще и на вокзале посидеть придется. Или по городу побродить, но это вряд ли – вдруг затянет? Тогда за автобусом придется бежать до самого пограничного пункта. Ничего, на месте разберемся. Максим побродил по залу ожидания Ленинградского вокзала, нашел тихое местечко и устроился на двух стульях сразу. «Домой» он больше не собирался, там все чисто, убрано и пусто. Все необходимое в рюкзаке, папка уже, наверное, в Норвегии, остальное увезет с собой Ленка. На банковский счет Романа Назарова вчера утром ушли деньги, и сумма ровно вдвое превышала ту, что была на давно сгинувшей где-то банковской карте. «Он поймет, не дурак» – в который раз подумал Максим. «Может, и свидимся когда» – нет, это вряд ли, здесь его больше ничего не держит. Все долги отданы, счета закрыты. Эта страна умирает, она уже умерла, гроб можно заколачивать и нести на кладбище. То, что внутри, уже никогда не воскреснет, и оставаться здесь – самоубийственно, и надеяться на безумное великое русское «авось» глупо, у него нет на это лишней жизни. В этой стране, в этом городе им, всем троим, осталось прожить меньше суток, пошел обратный отсчет, а для него дорога уже началась. Максим уступил место двум женщинам, нагруженным сумками и тюками, и отправился бродить по залу ожидания. На торцевой стене палатки с фаст-фудом он заметил криво прилепленное объявление: «квартиры и комнаты по часам». Максим позвонил по указанному телефону и вышел к «скверику», разбитому на площади между двух вокзалов вместо снесенных палаток. «Курьер», грязноватый, пропахший перегаром мужичок, появился как из-под земли и провел клиента грязными задворками к пятиэтажке, выходящей окнами на Ярославский вокзал. В крохотной, грязной, как общага, квартире, Максим проспал на раскладушке почти до полудня следующего дня. В два часа позвонила Ленка и доложила обстановку: вещи собрала, такси вызвала и теперь сидит, как на иголках, делая перед Васькой вид, что все в порядке.
– Ты должна быть на вокзале за десять минут до отхода поезда, – как заклинание повторил Максим, – и не дергайся. Если все сделаешь правильно, то в таком виде тебя мать родная не узнает.
– Я помню, – голосом прилежной ученицы ответила Ленка, – не психуй, пожалуйста, я все помню. И, главное, чтобы ты меня узнал.
– Кто психует? Я? Ты сама лучше успокоительного выпей на дорожку, – не удержался и съязвил Максим и добавил в полголоса:
– Не переживай, мимо не пройду.
– Лучше корвалола, – нервно хихикнула Ленка.
Корвалол помог, держалась она молодцом. Влетела на перрон, в одной руке конверт с документами, другой тащит за собой Ваську – та, как обычно, смотрит куда угодно, только не себе под ноги. На Ленку оборачивались, да и не удивительно: светлые джинсы в обтяжку, сверху яркая туника до колен, каблучищами грохочет на весь перрон, сумка на длинном ремне переброшена через плечо и закинута за спину – валькирия пошла на взлет. Только северной деве-воительнице положены белые косы до пояса, а тут вместо них рыжий парик со стрижкой «каре» длиной до подбородка, ну, и темные очки на лбу, куда же без них.
Максим слышал, как проводница отчитывала запоздавшую пассажирку, указывала ей купе и место. Он проследил за Ленкой
– Мы в поезде, – сообщила она веселым, слегка напряженным голосом, – проехали Химки. Как ты?
– Нормально. Ты молодец, я вас видел. Я через час в Питер стартую. Все, пока. До завтра, – он убрал мобильник в карман и посмотрел на полупустой перрон. Эта компания давно привлекла его внимание: одинаково безликие крепкие ребятки в неброских костюмах собрались в кружок и негромко совещались между собой. Один, самый крупный и мордатый, отпочковался от подчиненных и, глядя вслед поезду, говорил по телефону. Потом произнес что-то отрывисто и пошел во главе колонны навстречу Максиму. «Вышел Будда из нирваны, Ихтиандр всплыл из ванны, выполз ежик из тумана… Ты чей холоп будешь?» – Максим исподлобья наблюдал за перемещениями «наблюдателей». Господин губернатор жаждет сатисфакции, не иначе. Надо же, до чего тонкая и трепетная у него душевная организация, оказывается – почти две недели прошло, а генерал все никак успокоиться не может.
Максим пропустил соглядатаев вперед, постоял еще немного у столба с рекламным щитом, делая вид, что потерял что-то на дне рюкзака, и пошел неторопливо к своей платформе. Народ уже толпился у дверей серого с красным вагона. Максим предъявил на входе билет, нашел свое место у прохода, недалеко от дверей, и приготовился заснуть. Народу в вагоне было полно – люди сновали мимо, громко переговаривались, рассаживаясь по своим местам. Позади Максима устроился крупный юноша с огромным круглым животом. Он занял собой сразу два места, включил ноутбук и застучал по клавишам. И на переднем сиденье двое, по виду – влюбленная парочка, сидят в обнимку, шушукаются и щебечут, как волнистые попугайчики.
– Пожалуйста, приготовьте ваши документы. Проверка, – объявила проводница, полная низкорослая тетенька в застиранной синей униформе. Она раскрыла, было, рот, чтобы повторить просьбу, как ее вежливо отодвинули в сторонку. В вагон вошел невысокий, очень подвижный товарищ в строгом костюме и подошел к парочке.
– Да сколько можно, проверяли уже, – проворчал жирный юноша. Максим потянулся к своему рюкзаку, покосился назад – пухлого пассажира внимательно рассматривал второй «кондуктор» – упитанный, с круглой харей.
– На, – юноша, не глядя на проверяющего, подал ему свой паспорт и билет, одновременно постукивая пальцем по тачпаду ноутбука.
– Пожалуйста, – буркнули в ответ секунд через тридцать. Юноша чертыхнулся вполголоса, зашуршал чем-то и в тот же момент Максим услышал у себя над головой:
– Ваши документы.
Он обернулся и ответил приветливой улыбкой на змеиный оскал проверяющего с широкой мрачной мордой:
– Простите, вы что-то сказали? Что случилось?
– Усиление, – нехотя пояснил «кондуктор», протянул свою короткопалую лапу к Максиму и повторил нетерпеливо: – Документы. Вы всех задерживаете.
– А, извините. Сейчас, одну минуточку, – Максим открыл рюкзак, покопался в нем для виду и вытащил, наконец, свой билет и паспорт. Схватил их и в порыве подобострастия попытался вскочить на ноги, да так неловко, что лежавший у него на коленях мобильник свалился на пол и улетел под кресло.
– Сидите, – контролер ловко извлек из рук Максима документы и уставился на фотографию в паспорте. Потом перевел взгляд на оригинал и снова уставился в документ.
– Конечно, конечно, – Максим уже согнулся в три погибели и делал вид, что пытается дотянуться до телефона. А сам слышал все – голоса двух влюбленных, обернувшихся с первого сиденья, бормотание застывшего у дверей проводника, недовольное сопение жирного юноши у себя за спиной. Максим нагнулся еще ниже, кое-как вывернул руку и уже коснулся кончиками пальцев корпуса мобильника, когда увидел боковым зрением, как к первому «кондуктору» подошел второй и теперь топчется рядом в проходе и говорит что-то тихо и неразборчиво.