Псалмы Ирода
Шрифт:
— Вроде она задремала, — сказала Селена, вглядываясь в лицо Хэтти. — Наступила, как это иногда бывает, передышка между приступами боли. Может, все-таки мисс Линн успеет приехать к родам.
— Дал бы Бог, — отозвалась Бекка.
— Господин наш Царь даст, — поправила ее Рэй. Говорить о нем разрешалось, нельзя было лишь упоминать о его мече. Кое-кто даже утверждал, что воззвание к Царю во время родов благодетельно, так как он мог воззрить на дитя благосклонно и перенести свой выбор на кого-то другого.
Стук в дверь вырвал Хэтти из полузабытья. В крошечную, набитую людьми комнатку просунулась голова Тали.
— Солнце уже
— В какой же это другой хутор?
Тали только плечами пожала:
— Откуда мне знать. Если он далеко или если она там не завершила своих дел, которые начала, кто знает, когда мы ее увидим.
— И все же надо было послать сюда младшую травницу, — сказала Селена, взъерошенная, будто курица над цыплятами. — Хоть бы кого прислали.
— Ты сама справишься с родами не хуже младшей травницы, — напомнила ей Рэй. — Зачем нам нужна…
— Из принципа. Ну ладно, что ж делать. Хэтти, милочка, как ты себя чувствуешь?
— Опять начинаются, — сказала Хэтти, задыхаясь. — И сильные.
— Помогите ей встать. Бекка, подставь плечо. И ты, девка, — показала она на прислужницу Бабы Филы.
Безымянная девушка послушно подошла к Хэтти справа, так же покорно, как вол подставляет шею под ярмо. Они немножко походили с Хэтти по комнате, но та вскоре попросила, чтоб ее посадили в родильную стойку.
Эта конструкция выглядела такой старой, что вполне можно было предположить, будто она служила еще Бабе Филе, когда та была молодой женой какого-то давно забытого альфа Праведного Пути. Сама стойка больше всего походила на летнее отхожее место, у которого оторвана крыша, стенки и даже половина сиденья. Только четыре вертикальных столба да перекладины, достаточно прочные, чтобы удерживать столбы в вертикальном положении. На первый взгляд сооружение казалось очень хрупким — несколько тонких древесных стволиков, скрепленных ремнями из сыромятной кожи. Правда, никаких деревьев вблизи Праведного Пути не росло, лесная страна лежала дальше к востоку за фермой Святость, а на ремнях почему-то не видно было пятен ни от пота, ни от пролитой воды, хотя сыромятная кожа их обязательно должна была сохранить.
Когда Бекка помогала матери поднять юбку и угнездиться на узеньком сиденье, она случайно дотронулась до прохладной гладкости стойки и поняла, что это городская работа. Поддельная сыромятная кожа, соединяющая столбы и перекладины и из которой сделаны петли для рук роженицы, тоже, должно быть, привезена из города.
Селена опустилась на колени перед Хэтти, подняла ее сбившиеся, пропитанные потом юбки и произвела быстрый осмотр. Потом встала и сказала:
— Ничего не поделаешь. Вы, девчонки, бегите на кухню, где Бекка поставила котел с водой, и тащите кипяток сюда. Да сами не ошпарьтесь! Ребенка я принять сумею, а вот лечить ваши обваренные шкуры может только мисс Линн.
Бекке пришлось сдерживать себя, чтоб не помчаться бегом из этой комнаты. Прислужница Бабы Филы выскочила за ней быстрыми и неслышными шагами, сохраняя при этом на лице отсутствующее выражение.
Всю дорогу до кухни она держалась позади Бекки, хотя могла бы легко догнать ее и даже перегнать, если б захотела. В отличие от Бекки ее нисколько не сковывали длинные юбки. Одежда, которую она носила,
На кухне никого не оказалось, несмотря на то, что день кончался и мужчины должны были вот-вот возвратиться с полевых работ. Во время жатвы еда была особенно скромной, ибо у женщин уходило много времени на заготовку продуктов на зиму и на другие хозяйственные дела. Мужчины брали в поле завтрак, иногда дополняя его мясом мелких зверюшек, пойманных на межах ржи и кормовой пшеницы. За ужином мужчины будут хвалиться своим уловом, показывать жалкие малюсенькие шкурки несчастных животных и вообще вести себя так, будто совершили невесть какие подвиги. Только в прошлом году старый Гаррет отвел Бекку в сторонку и предложил ей такой жалкий обрывок меха в обмен на Поцелуй Признательности. Она отказала и убежала — знала, что он имел право на эту услугу (с согласия па), но ее трясло от одной мысли, что он пытался купить ее как блудницу вавилонскую… Позднее она увидела этот же кусочек меха, лежавший, как трофей, на подушке Марион.
— Ну и чего ты рот раззявила? Ясное дело, они тут все поспешили свернуть и разбежались. Ты что, не знаешь, что они скорее попрячутся по углам, чем согласятся нам помочь. Женщина, что рожает, для них страшнее самой смерти.
Голова Бекки резко повернулась, она искала взглядом того, чей голос прозвучал так неожиданно. Девчонка Бабы Филы радостно скалила зубы, довольная эффектом своего внезапного выступления.
— Ну что еще тебя удивляет? Ты что же, веришь идиотским басням насчет того, будто у меня вырвали язык при рождении? Ничего подобного. А вообще задумано здорово — загнать сумасшедшую старуху на чердак в компаний с немой. Ну а как же — та еще быстрее окончательно спятит, даже раньше, чем найдется кто-нибудь, кто ткнет ее ножом. — Девчонка хихикнула. — Впрочем, ткнуть ее ножом — дело не больно-то легкое. Она пока еще жуть как хитра, эта старая карга, она и меня научила приемам драки, чтобы я смогла сделать то, что старухе самой уже не по силам.
— Так ты умеешь драться?
Зубы девчонки обнажились в чем-то отдаленно напоминающем улыбку.
— Не хуже любого мужика. А может, и получше. Им-то, чтоб убивать, нужна палка или камень, если с самого начала не удалось сломать врагу шею. — Улыбка стала еще шире. — А мне не надо. Хочешь, покажу?
Откровенный ужас на лице Бекки заставил безымянную девчонку весело расхохотаться.
— Да не стану я тебя убивать, дуреха! Ну подумай сама, что я выгадаю от этого? Разве то, что меня убьют? Конечно, можно убежать, но я не так глупа, чтоб пойти на такое. Говорят, банды ворья вооружены отнюдь не одними палками и камнями и они держат у себя женщин, только пока те на что-нибудь годятся. А это значит — очень недолго, как утверждает Баба. Я же вовсе не рвусь, чтоб меня распластали. Вот уж не рвусь.
— Если хочешь, — сказала Бекка медленно и осторожно, — ты могла бы поучить меня приемам боя.
— Интересуешься приобретением знаний, да?
Бекка постаралась сохранить на лице выражение полного безразличия.
— Баба Фила — хуторская вещунья, а значит, она накопила немало мудрости. Если она настолько хорошо владеет этим искусством, чтоб учить, то мне бы не мешало узнать, что это за искусство.
— А ты хитрая, — задумчиво ответила девушка. — Ладно. Научу тебя, но тебе придется насчет этого держать язык за зубами.