Псарь
Шрифт:
— Этерн дарр! — кивнул старый гном и слегка поклонился, едва не рухнув носом в землю. Эйгар вовремя подхватил старика под руку.
— Этерн дарр! — вежливо ответил я.
Мы с ним виделись сегодня. И здоровались не один раз. Но этикет есть этикет! Надо терпеть и изображать серьёзного человека. Хотя… если честно, то и в толпе гномов, которые окружили нас плотным кольцом, уже слышались смешки и язвительные шутки.
— Ты пришёл издалека! — старый гном громко икнул и продолжил. — Но ты шёл не один! Тебя вели боги… Да… Тебя вели боги…
Дальше я уже не слышал. Нет, я слушал, но не слышал. Старый
Говорил старый гном около получаса. То гневно тыкал в небо пальцем, то раскидывал руки в стороны, словно собирался меня обнять. Иногда он делал длинные паузы и замирал на одном месте, разглядывая землю под ногами. Потом вспоминал о цели визита и всё начиналось сызнова.
Кстати, начинать праздник с вручения подарков, это тоже признак дурного вкуса. В понимании гномов. Считается, что так можно оскорбить хозяина. Излишней суетливостью и спешкой. Подарки вручаются тогда, когда утолён первый голод и первая жажда. Когда желудок требует передышки, а ноги просят музыки и танцев.
Вот старик и не торопится. Когда он в третий раз упомянул богов «ведщихмняподрки», Эйгар легонько ткнул его в бок. Мол, говори, но знай меру!
Ну да — народ слушает, а в глотке то уже пересохло! Старик удивлённо покосился на своего помощника, хмыкнул и задумался. Потом что-то буркнул и наконец махнул рукой, чтобы принесли подарки.
9.
Из толпы гномов вышли четверо мужчин и женщина. Мужчины — эдакие плотные дяди, похожие на кубики. Их что на ноги ставь, что набок укладывай — размер не изменится. Я уже с ними общался. Это мастера-кузнецы. Пиво пьют как лошади воду и не хмелеют! Сильные дядьки! Даром, что маленькие! Их подмастерья жались в стороне и провожали глазами два сундучка. Когда перед кузнецами появилась женщина с небольшой шкатулкой, они подтянулись и расправили плечи. Видимо тоже приложили руки к созданию этих подарков. Вот и красуются теперь перед соплеменниками.
Сундуки положено открыть мне. Неторопливо и один за другим. Но сначала надо принять коробку от женщины. Это их первый подарок. Его называют «арг-норр». Можно перевести, как «определяющий судьбу» или «твой земной путь». Это и предсказание, и пожелание одновременно. Я подошёл и приложил руку к сердцу.
— Прими с любовью и носи с честью, — важно кивнула женщина и протянула шкатулку. Мастера повторили её жест и посторонились, пропуская меня к сундучкам.
— Я принимаю свой путь из ваших рук.
Принимать подарки, когда на тебя, затаив дыхание, смотрит толпа гномов, это, доложу я вам, ещё то удовольствие! Открыл первую коробку. Ту, что мне подала женщина. Внутри, на синем бархате лежали серебряные шпоры.
Нет, без всех этих зазубренных колёсиков — репейников с длинными шенкелями, которые мы привыкли видеть в фильмах про рыцарей и ковбоев. Шенкель был средней величины, а репейник гладким и довольно толстым. В своё время я пользовался гардкротами — с шариком на конце, но и с этими не оплошаю. Как видно, лошадей здесь любят и стараются не травмировать.
Всё бы ничего, но шпоры были изумительной отделки! Резьба, украшающая металл была простой, но несмотря на это, они были чертовски красивы! Строгий орнамент подчёркивал форму. Прекрасная работа. Я даже ахнул, от удивления. В толпе послышался одобрительный гул. Рядом появился старик-хозяин. Он улыбнулся и кивнул на сундуки. Да, конечно. Надо ещё два подарка осмотреть.
Ещё один сундучок… Поначалу я не понял, что в нём. Какой-то чёрный свёрток, с матовым металлическим оттенком. Кольчуга. Чёрная. Тут я не выдержал. Вы можете считать меня ребёнком, но я расстегнул и сбросил на землю толстовку. Руки почувствовали приятную тяжесть металла. Кольчуга плотного плетения. И весит прилично! Около девяти килограмм, никак не меньше.
Надел на себя и замер. Точнее почувствовал на себе взгляды гномов. Они ждали моей реакции на это чудо. А чудо было не только в красоте кольчуги. Я уже не знаю, что эти чароплёты делают, но она была живая. Пошла лёгкой дрожью, словно ощупывая моё тело и привыкая к его рельефу. И замерла, идеально облегая тело. Да, это настоящее чудо. Когда я решился её снять, она ослабила хватку и повисла, как разношенная футболка.
Последний сундучок. Я практически знал, что там будет, но боялся ошибиться. Слишком уж форма характерная. Это был «олений нож» или охотничий кинжал. Точнее — очень похожий на него клинок. Если позволите — похожий, но с учётом местных особенностей. Тесак. Длиной около сорока сантиметров. Широкий у основания (около шести сантиметров) и плавно сужающийся к острию. Тонкая серебряная насечка, на чёрной вороненой стали. Клинок с двухсторонней заточкой и широким, но неглубоким долом. Да, таким не раненых зверей добивать, а кольчуги портить. Думаю, что для этих целей он прекрасно подходит! Удобная, хоть и немного длинная рукоять овального сечения, была защищена тяжёлым эфесом, состоящим из изогнутой перекладины и двух дуг, повернутых в сторону острия. Нечто похожее я видел в музеях и на страницах оружейных каталогов, которыми зачитывался мой бывший коллега Денис. Как же он назывался? Кажется «хиршфенгер»? И вместе с названием навалилась небольшая грусть.
Москва, работа, перебранки с директором. Как давно это было. Словно в прошлой жизни. А ведь и правда — всё осталось там, по ту сторону невидимого барьера. В прошлом! Я улыбнулся и поднял над головой подарок. И три десятка глоток ответили довольным ревом.
— Арг-норр!!!
Праздник продолжался!
Как-то так получилось, что гномы задели, что-то дремавшее в глубине души. И когда большая компания начала разбредаться небольшими кучками «по интересам», я как-то остался в одиночестве и ушёл к озеру.
Сидел и смотрел на закат солнца. Спустя несколько минут ко мне пришёл старик. В руках он держал пухлый бурдюк с вином. Мы молча выпили.
— Тебе понравились подарки, — кивнул он. Не спрашивал, а скорее утверждал.
— Конечно! Мне кажется они слишком дорогие. Это как-то неправильно.
— Разве? Ты так дёшево ценишь жизнь маленькой девочки? Не скажи это при гномах. Они могут сильно обидеться.
— Да, я как-то не подумал.
— Тебе стало немного грустно, не так ли? — продолжил старик и хлебнул вина. Вытер тыльной стороной ладони усы и причмокнул. — Это пройдёт.