Псих, а может, и не псих...
Шрифт:
– Мерь, я тебе сказал. Ты что богатый, чтобы по пять пар за зиму покупать? А этих и на следующую зиму хватит, сам себе с получки такие затоварю.
– Дружище, но мне же тут в рассрочку не дадут, моя кредитная карточка осталась в той жизни...
– А что вы, как на западе, кредитками рассчитывались?
– Не все, но уже многие. Удобно, зарплата вся твоя идёт в банк на счёт, а раз в месяц снимают с него по кредитке набранные тобой суммы, потраченные на покупки. Так же можно расписывать, то есть делить на выплаты стоимость крупных приобретений
– Считай, мы с мамой открываем тебе кредит, мерь и не валяй дурака.
Я повиновался, мысленно дав себе слово при первой же возможности рассчитаться с добрыми людьми и отблагодарить всем, чем только смогу. Сорок пятый оказался мне тесен, но, на моё счастье, миловидная продавщица принесла со склада отложенную кому-то пару сорок шестого, улыбаясь нам с Димой во все свои ямочки на щеках. Ботинки были мне большеваты, но Дима заверил, что с шерстяным носком будет само то. Так оно и оказалось, девушка по просьбе Димы принесла мне пару тёплых носков, и я к зиме был готов капитально.
В новых ботинках я и вышел из магазина, неся в коробке старые кроссовки Димы. Мы ещё не успели далеко отойти от дома, поэтому вернулись и освободили руки от ненужной ноши.
Я шёл по покрытому снежной крошкой тротуару, наслаждаясь комфортом обуви, пялясь, как турист, по сторонам, отмечая про себя, насколько блекло выглядит город по сравнению с тем, что он представляет из себя в моём бывшем мире.
Мимо меня проезжали старые Икарусы, звенели на рельсах дребезжащие вагоны трамваев, среди автомобилей редко попадались иностранные, в основном здесь были Жигули, Волги и Москвичи.
Дима нарушил моё молчание и созерцание:
– Что, Витёк, смотришь таким затравленным взглядом? У вас всё не так и не такое?
– Дим, я будто вернулся в девяносто первый год, когда мальчишкой приезжал из деревни к дяде, но тогда я иного не видел.
– А что у вас другое или по-другому?
– Всё, Дима, всё...
– улицы, дома, магазины, ассортимент, транспорт, только люди у вас лучше...
– Чем же?
– Добрее и приветливей...
– Ну, Витёк, у нас тоже всякого сброда хватает, и хамства хоть отбавляй...
– У нас как раз этого не часто встретишь, но люди в основном разучились искренне улыбаться, как это делала продавщица в обувном магазине.
– Это не пример, не делай поспешных выводов.
Мы тем временем подошли к бассейну с красноречивым названием "Молодость", на месте которого в моём бывшем мире находился спорткомплекс, где я работал штатным массажистом, и где разыгралась драма, после чего я оказался каким-то образом в параллельном измерении.
– Дим, зайди без меня внутрь, поинтересуйся Виктором Соколовым.
– Мой друг без лишних вопросов вошёл внутрь здания, но вскоре вышел.
– Нет, Витя, о таком тут не слышали...
Мы понуро потрусили дальше. Я двигался по направлению к
На том месте не было моего дома, как и джипа, а вместо них ютились двухэтажные домишки. Глядя на меня, Дима не задавал вопросов, потому что они были лишними.
Я уже без всякого настроения и надежды побрёл к дому, где жили родители моего друга Пети Фомичёва. Пятиэтажка шестидесятых годов была на месте и мало чем отличалась от той, куда я заходил вместе с другом проведать иногда его родителей.
С чувством полной безнадёги я постучал в знакомую дверь. Мне открыла пожилая женщина, в ней я с трудом узнал мать Пети:
– Анна Гавриловна здравствуйте, я могу увидеть Петю?
– Петю?
– в голосе женщины звучало недоумение и печаль.
– А кто ты такой будешь? Что-то я тебя не припоминаю...
– Витя Соколов. Неужели Вы меня не узнали?
– Ви-тю-ша, откуда ты, соколик, ведь, как ушёл в армию, я тебя и не видела, как ты возмужал, какой красавец...
– А Петя?
– Нет, Витенька, Пети. После армии, как явился, так вскоре его родимого убили в пьяной драке, почитай уже тринадцать годков назад...
Я шёл, с остервенением пиная новыми ботинками комки слипшегося снега, скрипя зубами и ворча под нос ругательства.
Стемнело, улицы освещались редкими тусклыми фонарями, и всё же я решил добить себя до конца, повернув на этот раз к дому, где проживала семья Игоря Наумчика. Отец его ещё в советские времена работал заместителем начальника городского финотдела, и у них была приличная трёшка в ведомственном доме, которую они позже успешно приватизировали.
Без всякой уже надежды я поднялся на второй этаж и позвонил в дверь, обитую дерматином. На этот раз на пороге появился толстый пьяный мужик с подтяжками, висящими ниже колен.
– Какого вам, хлопцы, моего оболтуса дома нет, к девкам побежал...
Это был явно не папа Игоря Давид Израилевич.
– Простите, а разве эта квартира не семьи Наумчиков?
Выпивший мужчина разразился хохотом:
– Ребята, так те жидинята уже больше десяти лет назад съехали в Израиль, дай им бог здоровья и удачи, благодаря этому я и получил эту славную хату. Может, зайдёте, помянём их добрым словом, я вам по сто грамм накапаю...
Ни слова не говоря в ответ, я развернулся и побежал по лестнице вниз. Дима догнал меня уже только через квартал и обнял за плечи:
– Витёк, успокойся, а что и кого ты хотел обнаружить, если это совсем другой мир, который проложил другое русло, и у него другое течение...
– Дима, неужели, ты мне ещё веришь после всего того, что ты увидел собственными глазами и услышал собственными ушами?
– Витя, как я могу тебе не поверить, когда ты так доподлинно рассказываешь о той жизни, о тех людях и событиях.