Псих, а может, и не псих...
Шрифт:
Наш обед смело можно было назвать ужином, ведь в силу сложившихся обстоятельств мы поздно к нему приступили и поздно завершили. Все взрослые, не чураясь, выпили по три рюмочки водки, желая друг другу удачи, здоровья и исполнения желаний. Выпивая каждую из маленьких рюмочек, я думал, что именно это мне сейчас так необходимо, и верил, а точнее, хотел верить, что многое из этих пожеланий исполнится. Третью рюмку я пил, глядя сквозь опущенные ресницы на Лилю, на её раскрасневшееся лицо и горящие глазки, на её пухлые губки, блестящие зубки, и сердце отзывалось учащёнными ударами..
После
– Послушай, Витя, нам придётся рассказать Владлену Евграфовичу всю правду, иначе он нас быстро расколет, и мы лишимся поддержки человека, от которого во многом зависит твоя и, не скрою, моя судьба. Наш профессор в городе личность известная и, надеюсь, на его участие и связи. Ведь тебе предстоит узаконить свою личность в этом мире. В первую очередь необходимо получить паспорт, а затем, каким-либо способом подтверждение твоего диплома массажиста для возобновления профессиональной деятельности.
– Дим, я же могу начать работать частным образом в своей квартире.
– Можешь, но учти, работа без права на частную практику преследуется законом. А дальше и того сложней. У тебя ещё нет подтверждения, что это квартира твоя, и, как мы говорили, у тебя нет диплома специалиста. Ты не знаешь наших порядков, цен и формирования клиентуры.
– Дружище, доводы о документах принимаю беспрекословно, но на счёт ценообразования и клиентуры, думаю, ты заблуждаешься. В том мире ко мне клиенты тоже не с улицы сбежались, но об этом пока рано говорить. Я полностью доверяюсь тебе в плане моего установления личности, помощи в выписке из больницы и, самое главное, надеюсь, что ты доходчиво объяснишь все детали наших открытий умному прозорливому профессору.
Обсуждать будущее без основ в настоящем было рано, а настоящее начиналось завтра, и мы приблизили его ранним отходом ко сну. Тем более что выходные для всех оказались весьма насыщенными. Алла Дмитриевна вернулась с суточного дежурства, Лиля с детьми тоже чувствовала себя уставшей после разбитой ночи в поезде, да и мы с Димой намотались в эти дни весьма изрядно.
Рано утром мы с Димой на цыпочках, чтоб не разбудить спящих в зале, пробрались на кухню попить перед отходом кофе. На кухонном столе лежала записка: "Дима, в холодильнике пакет для Вити, пусть кушает на здоровье. Мама."
Отношение ко мне семьи Димы было до слёз трогательным, и в моей душе плескались волны благодарности:
– Димыч, передай шестьдесят рублей своей маме, ты же видел, что я в состоянии уже отдать долг. Я не успел ей сказать, но ты обязательно скажи от моего имени Алле Дмитриевне, что её чуткость и сердечность по отношению ко мне я буду помнить до конца своей жизни.
Дима ничего не ответил, положил мои деньги под вазочку, а на обратной стороне маминой записки что-то написал, вручил в мои руки пакет и, обняв за плечи, повёл к входной
Уже находясь в автобусе, я отдал оставшиеся у меня деньги Диме, попросив прикупить мне несколько пар трусов, носков и футболок. Тот улыбнулся:
– Что, начинаешь потихоньку прибарахляться?
– В следующие выходные я займусь этим капитально, ведь шкаф дяди после Лилиной чистки совсем опустел.
– Витёк, она вчера задолбала меня вопросами о тебе, я крутился, как уж
на горячей сковородке...
– Дима, следующие выходные, если ты не против, я проведу самостоятельно. Хочу как следует внедриться в нынешнюю жизнь без посторонней помощи. Ты за меня не волнуйся, я много где побывал, многого насмотрелся, а здесь вокруг те же русские люди, только живущие в других обстоятельствах.
– Мама и, думаю, Лиля, будут огорчены, обещай, что на обед в воскресенье обязательно придёшь.
– Обещаю, сам хотел напроситься...
И я тепло обнял за плечи своего нового и такого преданного друга.
Сосед по палате достал меня россказнями о своей непонимающей его семье, о том, как он скучает по школе и коллегам, и при первой же паузе я удалился в комнату отдыха посидеть у телевизора. Попав как раз на десятичасовые новости, я с интересом вникал в суть происходящего в мире. Тут для меня не было сюрпризов, хорошо, что мировой порядок остался тем же.
Трамп подбирал себе администрацию, Обама путешествовал по Европе, видно, деньги остались в бюджете, Европа выла под наплывом мигрантов, Сирию бомбили все, кому не лень, в том числе и Россия, и казалось, что я опять нахожусь в своём мире, только в больнице для душевнобольных.
Я даже не услышал, как ко мне подошёл Дима и похлопал по плечу:
– Больной, Вас профессор вызывает в смотровую, пройдёмте, пожалуйста.
По взгляду Владлена Евграфовича, я понял, Дима ему изложил весь перечень событий, произошедших за наши бурные выходные:
– Итак, батенька, я уже информирован о Ваших грандиозных подвижках. Сразу отмечу, нас это нисколько не продвинуло в разгадке сверхнеобычайного появления Вас в нашем мире. Трудно будет кому-то объяснить это уникальное явление и доказать существование параллельного мира. Мы с молодым моим коллегой в это верим, потому что Вы рассказываете такие вещи, которые придумать очень сложно. Это или бредни душевнобольного, что отметаем, или плод воображения литератора, пишущего фантастические произведения, но на писателя Вы явно не тянете.
История с Вашим дядей выглядит достаточно достоверно, как и Ваши следы в городе и квартире, но они имеют очень далёкие от дня сегодняшнего отпечатки. Что Вы, голубчик, на счёт этого всего думаете, чего опасаетесь и какие планы на будущее?
– Уважаемый Владлен Евграфович, думать я начал с того момента, как уяснил для себя, что попал каким-то непостижимым образом в страну, идущую параллельным курсом с той страной, из которой я прибыл и где прожил свои тридцать четыре года.