Психи
Шрифт:
Может быть, убираться отсюда не в моих интересах. Возможно, я уже бездомная, у меня нет работы, нет денег, и мне некуда идти. По крайней мере, у меня есть крыша над головой в моей камере пыток. Хотя, зная мою удачу, братья, вероятно, начнут требовать, чтобы я каким-то образом платила за жилье.
Что, черт возьми, я должна делать?
Я начинаю расхаживать по своей комнате, но с каждым шагом оказываюсь все ближе и ближе к двери, пока мои пальцы не сжимаются вокруг ручки, и я стою здесь, гадая, какого хрена я делаю. Я больше не могу оставаться здесь, ожидая, когда они появятся
Когда еще у меня будет возможность пошарить по их дурацкому замку? Сейчас середина дня, барабаны все еще играют громко и гордо, и я не услышала ни звука от двух других. Возможно, это мой единственный шанс выяснить, какие секреты хранит это место.
Прерывисто вздохнув, я поворачиваю ручку и высовываю голову в длинный коридор. Солнечный свет льется из массивного окна в конце, улавливая каждую пылинку в старом особняке, и если бы я не была так чертовски напугана, я могла бы даже воспользоваться моментом, чтобы оценить, насколько поистине это гипнотическое зрелище.
Я останавливаюсь на мгновение, смотрю налево, затем направо, прежде чем выйти в коридор. Я иду направо, следуя за звуком барабанов несмотря на то, что интуиция подсказывает мне идти в противоположном направлении. Должно быть, барабанный бой доносится из глубины замка, но сказать наверняка почти невозможно, поэтому вместо этого я начинаю изучать планировку дома.
Я сворачиваю налево, затем направо, заглядывая в столько открытых комнат, сколько могу охватить взглядом. Особняк огромный и извилистый, и пока я почти уверена, что наткнулась уже по меньшей мере на четыре потайных туннеля, а я еще даже не спустилась на первый этаж.
Каждый уровень уникален по-своему, некоторым из них на вид по меньшей мере миллион лет, в то время как другие части выглядят так, как будто их недавно реконструировали. Черт возьми, есть несколько комнат, которые все еще находятся в промежуточной стадии.
Братья явно пытаются сделать это место своим, но что-то подсказывает мне, что они борются между вековой готической атмосферой замка и современным видом. Если бы это зависело от меня, я бы сказала, что старая готика им просто отлично подходит.
Я прохожу мимо по меньшей мере тридцати ванных комнат, некоторые выглядят привлекательно, и мне отчаянно хочется принять горячий душ, в то время как другие заставляют меня морщить лицо от отвращения. Здесь бесчисленное множество спален, офисов, кухонь, прачечных и жилых помещений. Почти невозможно выяснить, какими из них на самом деле пользуются парни.
Я спускаюсь на первый этаж и прохожу мимо главной столовой, где братья официально представили мне свои извращенные правила. Вот тогда-то мне и приходит в голову, что я давно не слышала знакомого стука барабанов.
Я выпрямляю спину, и останавливаюсь в дверном проеме, осматривая то, что меня окружает. Но не только то, что я могу видеть. Мой взгляд перемещается слева направо, прежде чем вернуться назад, я понимаю, что не одна, и не была такой уже довольно давно.
Я прижимаюсь спиной к дереву, когда поворачиваюсь, чтобы найти их, обыскивая все самые темные углы и тени комнаты. Затем, как один, выходят трое братьев, каждый
Они плывут ко мне в полной тишине, их ботинки едва касаются земли при движении. Это чертовски жутко, и мне хочется вжаться обратно в стену и исчезнуть навсегда. Леви стоит ближе всех, и он не сдерживается, когда подходит ко мне вплотную, его мозолистые пальцы мгновенно обвиваются вокруг моего горла, а большим пальцем он приподнимает мой подбородок и дергает мою голову, чтобы встретиться с его диким взглядом.
Его голова наклонена, и эти темные, жуткие глаза, кажется, ныряют прямо в мои собственные, чтобы прочитать каждую чертову мысль, которая у меня когда-либо была. Он возвышается надо мной, и хотя мой взгляд сосредоточен на нем, я все еще точно помню, где в комнате стоят его братья.
Мое сердце бешено колотится, и я не сомневаюсь, что он чувствует это по пульсу на моей шее, хотя, даже если бы он не мог, он бы знал. Просто он такой парень. Его заводит мысль о страхе. Это пиздец во всех отношениях, но, черт возьми, ему это подходит.
— Что, по-твоему, ты делаешь? — он медленно рычит, его глубокий тон вибрирует прямо у меня в груди, когда каждое слово произносится медленно и с намерением, чтобы я не упустила, насколько я сейчас перегибаю палку.
Я скольжу взглядом к Роману и Маркусу, которые наблюдают за мной жестким, прищуренным взором, и я быстро понимаю, что снова нахожусь в на изведанной территории и сама по себе. Крепкая хватка Леви тянет меня за подбородок, заставляя снова посмотреть на него, и, судя по резкому рычанию в глубине его горла, ему с самого начала не понравилось, что я отвожу взгляд.
— Я … Я…
Он сильнее сжимает мое горло, лишая возможности произнести хоть слово, но что-то подсказывает мне, что ему не интересно слушать, как я унижаюсь, вымаливая прощение.
— Мы вознаграждаем тебя, позволяя оставаться в комнате, даем тебе еду и воду, новую одежду и доступ в ванную, и вот как ты нам отплачиваешь? Ты предала наше доверие.
Мои глаза вылезают из орбит, и, прежде чем я успеваю осознать, что делаю, ударяю его в грудь. Я отстраняюсь, вырывая подбородок из его крепкой хватки.
— Предала? — Я смеюсь, зная, что с этого момента я не смогу контролировать ни черта, что вылетит у меня изо рта. — Ты действительно не в своем уме.
Из-за левого плеча Леви доносится раздраженное рычание, и мой взгляд мгновенно переключается на Маркуса.
— Будь осторожна, — предупреждает он. — Ты в двух секундах от того, чтобы оказаться в логове льва, и поверь мне, когда я говорю тебе, это не то место, откуда ты когда-либо вернешься.
Я усмехаюсь над его замечаниями.
— Ого, еще одна угроза смертью. Серьезно? Тебе нужно быть оригинальней. Твои угрозы становятся смешными или, по крайней мере, лишенными воображения и сомнений. Да ладно, вы же знаменитые братья ДеАнджелис. Когда вы на самом деле будете вести себя так же? Вы подрываете систему. Вся страна верит, что вы, ребята, ужасные чудовищные серийные убийцы, и лучшее, что вы можете придумать, — это логово льва, из которого я никогда не вернусь? Боже! Чего мы все так боялись?