Психоаналитик. Шкатулка Пандоры
Шрифт:
Михаил ожидал увидеть в глазке кого угодно, вплоть до вчерашнего старшего лейтенанта, которому приспичило срочно его допросить, но только не водителя Юру.
— Я привез вещи, которые забыла Анна! — сказал незваный гость, не то услышав шаги Михаила, не то заметив, как потемнело в глазке.
Михаил открыл дверь и тут же пожалел об этом. Никаких вещей у Юры не оказалось, но зато в правой руке он держал пистолет. И не просто держал, а направлял на Михаила. Михаил интуитивно почувствовал, что пистолет настоящий. Вроде бы «Макаров», но совершенно не разбиравшийся
— Доброе утро! — приветливо, даже с улыбкой, сказал Юра. — Отойди-ка назад на три шага и не дергайся, а то шмальну. Я сегодня очень нервный.
Про нервы Юра мог бы и не уточнять — красные пятна на лице, подергивающаяся щека и раздувающиеся ноздри говорили сами за себя. А еще Михаилу показалось, что у Юры сужены зрачки, но всматриваться в глаза вооруженному человеку не хотелось. Глядеть в глаза — это бросать вызов. Ну его, от греха.
Михаил послушно отступил на три шага назад. Юра вошел, захлопнул дверь и, встав на секунду боком, задвинул засов, после чего качнул пистолетом кверху и уже совсем не приветливым тоном спросил:
— Где Анька?
Михаил ничего не ответил, только рефлекторно оглянулся в направлении комнаты. Фамильярное «Анька» он от сильного волнения пропустил мимо ушей, даже не задумавшись, с чего это вдруг Юра так называет Анну.
— В комнату! — приказал Юра, догадавшись о том, где находится Анна. — И без фокусов.
Чувствовалось, что настроен он решительно, так что Михаил от «фокусов» благоразумно воздержался, хотя так и подмывало броситься Юре в ноги, повалить на пол и попытаться отнять пистолет. «Как же права была мама, когда постоянно твердила, чтобы я не открывал дверь кому попало», — подумал Михаил с запоздалым раскаянием. Хорошие советы начинаешь ценить только после того, как пренебрежешь ими и попадешь в неприятную ситуацию.
Сейчас ситуация складывалась не просто неприятной, а чреватой фатальными последствиями. Что с дурака взять — распсихуется и нажмет на курок. Дурное дело нехитрое.
— Юра? — Анна приподнялась на локте, а затем села и потянула на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу. — Ты зачем здесь?
Михаил попытался встать так, чтобы прикрыть Анну от Юриного взгляда и Юриного пистолета, но остановившийся у входа Юра ткнул стволом в левый угол дивана и велел:
— Сядь туда!
Михаил сел. Юра посмотрел на Анну, презрительно скривился и сказал:
— Права Тамарка — тварь ты! Сучка с мокрой дыркой! Зачем он тебе?
Оскорбления оскорбляют оскорбляющего, а не наоборот, потому что свидетельствуют (да что там свидетельствуют — вопиют!) о наличии у него определенных проблем.
— Не твое дело! — огрызнулась Анна.
— Мое! — насупился Юра. — Наше! Или это новый Максим Витальич? А?
— При чем здесь Максим?!
— При том самом! За него ты вынужденно замуж вышла, а с этим-то у тебя что? А со мной тогда что? Так не бывает!
— Значит, бывает как-то иначе! — запальчиво выкрикнула Анна, взмахивая рукой так, будто хотела что-то перечеркнуть. — Я голову сломала, думая об этом! Я, может, ночами не спала! Я устала к себе прислушиваться!
От элегантной молодой и немного высокомерной дамы, только что сидевшей на диване, не осталось ничего. Теперь там рыдала, размазывая ладонями по раскрасневшемуся лицу остатки плохо смытой косметики, простецкого вида женщина, совсем не красивая и уже не очень молодая, но вся такая любимая, что Михаил чуть было не задохнулся от жалости. Он бросился к ней, обнял, начал целовать, гладить по подрагивающей спине, осторожно собирать губами стекающие по лицу слезинки… В какой-то миг он поднял голову и встретился взглядом с Юрой. Взгляд у Юры был такой, словно он прикидывал — хватит ли на них с Анной одной пули или придется потратить две.
Михаил накинул на плечи Анны сползшее одеяло и, провожаемый Юриным взглядом, вернулся на свое место.
— Неинтересно любитесь, — ухмыльнулся Юра. — Ты, Миха, по-другому небось и не умеешь. Она с тобой кончила хоть разок по-настоящему?
Михаил предпочел оставить вопрос без ответа, только глазами сверкнул.
— Притворялась! — удовлетворенно констатировал Юра. — А со мной не притворялась — на стенку лезла от восторга! Что смотришь, Ань? Разве неправду говорю? И на стенку лезла, и обещала, что мы будем вместе. Избавимся от Максима Витальича и будем. А сама?
— Юра, я тебе все объясню!
— Объяснять ты умеешь! — похвалил Юра. — Только мне твоих объяснений не надо! Я все понял!
— Ты ничего не понял!
Михаилу показалось, что оба они говорят искренне. Да и какой смысл ломать комедию в подобной ситуации? Ровным счетом никакого. Ах, Анна, Анна… Неужели она все это время притворялась?..
— Да что тут понимать! — разозлился Юра. — Я же вижу! Ты же не со мной уехала, а с ним! Значит, с ним?! А говорила, что он — пешка! Что ты собираешься через него влиять на Тамару?..
«Пешка?! — ужаснулся Михаил, не веря своим ушам. — Влиять на Тамару?!»
— Как коляску инвалидную купить и втихаря привезти — так это Юра! Как «жучков» по дому наставить — тоже Юра! Как Валю отвлечь — Юра! Как Янку припугнуть — Юра! А как Юра все сделал, так можно его на … послать? Ошибаешься! Не выйдет!
Коляска?.. Получается, что это Анна дважды выезжала к курьерам, притворяясь Тамарой. Ну и дела…
— Колясочка-то в подвале стоит, в коробке из-под стиральной машины! Ты же сама сказала, что она еще может пригодиться. А на ней твои отпечаточки!
— Не пугай! — голос Анны сорвался на визг. — У меня тоже есть чем тебя пугать!
Пелена сползала-сползала с глаз да наконец-то вся и сползла. Прозрев, Михаил осознал происходящее, а заодно переосмыслил прошлое. Можно сказать — стал другим человеком. И все это в какие-то считанные секунды! Как ни странно, вслед за прозрением и переосмыслением пришло спокойствие. Холодное такое спокойствие, с примесью холодной же ярости человека, долго и успешно обманываемого кем-то из близких. Самым близким, как ему казалось, человеком.