Психоанализ: учебное пособие
Шрифт:
Вильгельм Штекель (1868–1940) – австрийский психоаналитик, один из первых учеников и сторонников Фрейда. В 1902 году вошел в организованный Фрейдом «кружок по средам», который позднее стал Венским психоаналитическим обществом. Как никто другой, Штекель владел искусством толкования сновидений, что признавалось Юнгом, назвавшим его «энциклопедией сновидений», и основоположником психоанализа, считавшим, что он лучше всех умеет «улавливать смысл бессознательного». Вместе с тем Фрейд характеризовал Штекеля как дерзкого человека, не признающего «никакой дисциплины». В 1912 году Штекель отошел от школы Фрейда. Ему приписывают выражение, что карлик, сидящий на плечах великана,
В 1912 году Шпильрейн опубликовала в одном из психоаналитических журналов статью «Деструкция как причина становления», в которой в явной форме выразила свое представление о присущем человеку деструктивном начале. Ранее, на состоявшихся в 1911 году заседаниях Венского психоаналитического общества она высказала идею о склонности человека к деструктивности и, ссылаясь на русского биолога И. Мечникова, говорившего об «инстинкте смерти», в скрытом состоянии гнездящегося в глубине человеческой природы, поставила вопрос о необходимости осмысления проблемы существования данного инстинкта в человеке.
Присутствовавший на этих заседаниях Венского психоаналитического общества Фрейд сделал несколько возражений по поводу увлечения Шпильрейн биологическими концепциями. В одном из писем к Юнгу (1912) он отметил исследовательские способности молодой девушки, но в то же время подчеркнул, что рассмотренное ею деструктивное желание не может быть им принято, так как оно ему «не по вкусу».
В ранний период своей исследовательской и терапевтической деятельности Фрейд считал, что деструктивность и агрессивность не могут рассматриваться в качестве самостоятельного влечения человека. Еще до того, как Шпильрейн выступила с идеей о склонности человека к деструктивности, один из сподвижников основателя психоанализа (Адлер) высказал мысль, что человек может испытывать страх, возникающий у него на основе подавления «агрессивного влечения», которое, по его мнению, играет заметную роль как в жизни, так и в неврозе.
Фрейд и Адлер разошлись по идейным соображениям в 1911 году. Двумя годами ранее в работе «Анализ фобии пятилетнего мальчика» основатель психоанализа критически отнесся к высказанной Адлером идее об агрессивном влечении. Он не согласился с тем, что в случае фобии страх объясняется вытеснением агрессивных склонностей ребенка.
Из истории психоанализа
Первый жизненный урок, заставивший будущего основателя психоанализа задуматься над феноменом смерти, был преподнесен ему в детстве его матерью. В работе «Толкование сновидений» Фрейд изложил одно из своих детских воспоминаний, когда мать ему, шестилетнему мальчику, однажды сказала, что он сделан из земли и должен превратиться в землю. Маленькому Сиги это не понравилось, и он выразил сомнение по этому поводу. Тогда его мать потерла руку об руку и показала черные кусочки кожи, которые отделились при трении ладони об ладонь. Тем самым она хотела наглядно проиллюстрировать сыну ранее высказанную мысль, что все люди сделаны из земли. Вспоминая этот эпизод, Фрейд писал, что его удивление было безгранично и именно тогда он усвоил то, что впоследствии узнал в известном изречении: «Ты обязан природе смертью».
Письма Фрейда к невесте свидетельствуют о том, что до возникновения психоанализа его интересовали проблемы жизни и смерти. В то время он не предавался глубоким размышлениям на эту тему, как это имело место в работе «По ту сторону принципа удовольствия», опубликованной почти сорок лет спустя. Во всяком случае, его размышления о жизни и смерти не получили какого-либо концептуального обоснования. Тем не менее в письмах к невесте он замечал, что все люди «связаны жизнью и смертью» и что жизнь для каждого из нас «завершается смертью, то есть небытием».
Из приведенного выше суждения Фрейда нетрудно понять, что в то время он был не готов к изменению своих ранее выдвинутых представлений о влечениях, в соответствии с которыми в качестве основных признавались им влечения Я и сексуальные. Поэтому нет ничего удивительного в том, что рассмотренное Шпильрейн деструктивное влечение пришлось ему «не по вкусу». Однако спустя несколько лет он не только назвал ее статью о деструкции богатой
Нельзя сказать, что проблематика смерти нашла свое отражение только в поздних работах Фрейда. Осмысление смерти имело место и на ранней стадии его исследовательской деятельности. Так, в «Толковании сновидений» (1900) в поле его зрения оказались сновидения, связанные с представлениями человека о смерти близких ему людей. Он обратил внимание на сновидения детей, на их наивные представления о смерти и высказал соображение, что «страх смерти» чужд ребенку. При этом Фрейд подчеркнул, что представление ребенка о смерти имеет весьма мало общего с пониманием ее взрослым человеком, поскольку ему незнакомы ужасы тления, могильного холода, бесконечного «ничто».
В работах, написанных и опубликованных Фрейдом до Первой мировой войны, проблематика смерти также находила свое отражение. В частности, в статье «"Культурная" сексуальная мораль и современная нервозность» (1908) он писал о том, что с ограничением сексуального удовлетворения у народов обыкновенно увеличивается страх жизни и боязнь смерти. В работе «Мотив выбора ларца» (1913) он рассматривал немоту как символ смерти и подчеркивал, что немоту человека можно воспринимать «как олицетворение самой смерти, как богиню смерти». В книге «Тотем и табу» (1913), исследуя табу мертвецов и демонизм умерших, основатель психоанализа высказал мысль, что табу покойников вытекает из противоположности между сознательной болью и бессознательным удовлетворением по поводу смерти.
Первая мировая война подтолкнула Фрейда к более глубоким размышлениям о проблеме смерти. В начале 1915 года он выступил в Вене с докладом «Мы и смерть» и опубликовал в психоаналитическом журнале «Имаго» статью «Размышления о войне и смерти».
В докладе «Мы и смерть» Фрейд подчеркнул, что психоанализ взял на себя смелость выступить с утверждением, что каждый из нас в глубине души не верит в собственную смерть. Бессознательное отношение современного человека к смерти во многом напоминает аналогичное отношение к ней первобытного человека, и в этом плане в каждом из нас жив наш предшественник, не веривший в собственную смерть, но прибегавший к убийству другого, воспринимаемого в качестве врага. На основе исторического сопоставления и выдвинутых им психоаналитических идей Фрейд высказал ряд соображений, получивших в дальнейшем свое концептуальное обоснование в работах 20-30-х годов. В частности, он говорил о том, что осознание вины произошло из двойственного чувства по отношению к покойнику, а страх смерти – из идентификации с ним; современные люди являются потомками бесконечной череды поколений убийц, а страсть к убийству сохраняется у нас всех в крови; нашим задушевным отношениям с другими людьми всегда присуща доля враждебности, и именно она дает толчок бессознательному желанию смерти. Одновременно с этими соображениями основатель психоанализа поставил вопрос о том, не следует ли в свете психоаналитических идей пересмотреть наше отношение к смерти. Если наше бессознательное не верит в собственную смерть, то это является результатом культурного отношения к смерти, свидетельствующего о психологически завышенной мотивации к жизни, и, следовательно, не должны ли мы смириться с истиной, что все мы смертны?
Фрейд понимал, что поставленные им вопросы могут быть восприняты как некий призыв регрессировать на предшествующие ступени культурного развития. Поэтому он специально подчеркивал, что речь идет не о рассмотрении смерти как высшей цели, а о том, что изменение отношения к ней может способствовать тому, чтобы сделать жизнь более сносной. Не случайно, перефразируя известное высказывание древних «если хочешь мира, готовься к войне», основатель психоанализа в конце своего доклада заявил: «Если хочешь вынести жизнь, готовься к смерти».
В статье «Размышления о войне и смерти» Фрейд фактически повторил свои идеи, изложенные им в докладе «Мы и смерть». Особое внимание он обратил на разочарование, которое вызвала Первая мировая война у людей, и на изменившееся отношение к смерти, которую эта война навязала людям. При этом он подчеркнул, что войны никогда не прекратятся, пока разделяющая нации враждебность использует мощную силу инстинктов в психике; пока изучаемая детьми в школах история мира в значительной степени является серией убийств одного народа другим. Вызванные Первой мировой войной ощущения замешательства и полного бессилия людей в значительной степени определены тем, что мы не можем сохранить наше прежнее отношение к смерти, а новое еще не выработалось.