Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела

Васютин Александр

Терапия реальности завершает:

«Люди сами могут развить свою индивидуальность и решать сами за себя. Однако решения принимаются в контексте реальности существования в сложном мире».

И я постараюсь на этих страницах доказать, что верны не отдельные теории, а общая эклектическая картина, которая образуется при их соединении.

И если нам надо вылечить человека, то в первую очередь надо помочь ему понять корни своих проблем, которые возникли в его детстве (это психоаналитический подход). А затем помочь перестроить свой образ Я, который образовался на этом негодном фундаменте, и помочь ему найти смысл жизни, изменить представление о себе (это уже экзистенциально –

гуманистический подход). И на третьем этапе на основе представления, что личность является контролирующим центром, надо помочь ему построить более адекватное поведение, научить его жить в этом мире по-новому, пользоваться тем, что он приобрел на первых двух этапах (это когнитивно-бихевиоральный подход). И при лечении пациентов должны быть задействованы ВСЕ три этапа. Правда, у разных пациентов эти этапы должны быть разными по продолжительности.

Психотерапия как идея появилась только тогда, когда общество созрело для этого. И вначале она была такой же бестолковой и императивной, каким было само общество (Месмер). Но когда общество стало более гуманным, то появилось гуманистическое направление в психотерапии (Роджерс). И когда общество начало отказываться от противостояния на идеологической основе и начало постепенно интегрироваться во что-то единое, в психотерапии начали развиваться тенденции к эклек-тизации психологических методик.

Кстати, в медицине такое понятие, как «психическое заболевание» появилось где-то в 17-18 веках. И вполне возможно, что до этого его как массового явления в обществе не существовало вообще. И мне представляется, что это связано с уменьшением давления внешней среды, из-за чего люди могут себе ПОЗВОЛИТЬ психические заболевания. А раньше люди говорили себе примерно так: «Тоже мне проблема – мама в детстве не любила. А кого любила? Надо прекратить эту ерунду пороть – ведь надо выживать!»

В настоящее время инстинкт самосохранения не действует на поведение человека так сильно, как во время войн. Ведь психосоматоз, хоть и несет опасность для жизни, чаще всего не включает инстинкта самосохранения на полную мощность. Ведь опасность как бы растянута по времени, размазана на долгие годы. И это является наиболее коварной ловушкой, которая ставится нашей ленью и которая подсекает наше здоровье.

Даже если у человека в результате накопившихся психологических проблем образуется психоз, инстинкт самосохранения не вмешивается: ведь непосредственной угрозы жизни нет! Как бы ни складывались обстоятельства – родители или государство не бросят на произвол судьбы.

Хорошо известен факт относительно психосоматозов – во время Второй Мировой войны многие психосоматозы практически исчезли! Например, крайне редко встречались бронхиальная астма и язвенная болезнь. Видимо, дело было в том, что экстремальная обстановка не давала никому поблажек. И если ты болеешь каким-либо психосоматозом, то это не давало никакой выгоды – наоборот, увеличивало угрозу смерти. И инстинкт самосохранения говорил: «Сейчас не до этих «игрушечек»! Надо выживать!» А вот после войны, когда угроза смерти резко уменьшилась, хирурги замучились вырезать язвы желудка. К сожалению, я нигде не смог найти данных о том, как вел себя сахарный диабет во время войны. Но я практически уверен в том, что количество больных резко снизилось!

Как утверждает Коэн, неврозы в узком смысле этого слова в концлагерях не наблюдались; невротики там становились здоровыми. Краль (1951) также подчеркивает как особо заслуживающее внимание то обстоятельство, что в условиях лагеря наступало улучшение тяжелых навязчивых неврозов. В условиях жесточайшего давления окружающей среды, когда любой дополнительный неблагоприятный

фактор может запросто склонить чашу равновесия в сторону смерти, организм мобилизуется и не обращает внимания на мелочи. И человек забывает о детских обидах и страхах. Да и вопрос о смысле жизни отпадает в этом случае сам по себе.

Вся история борьбы между разными противоположными концепциями учит нас тому, что, в конце концов, равновесие устанавливалось на неком среднем варианте, одинаково удаленном от крайних точек зрения. Весь опыт развития цивилизации убеждает нас в том, что природа не любит крайние варианты. И безжалостно отсекает их!

Видимо, это в ней «генетическое» – как встроенный механизм противодействия накоплению вредных мутаций. Если бы этого механизма не было, то Человечество давно бы превратилось в конгломерат совершенно разных по фено – и генотипу существ.

Когда читаешь сочинения ученых прошлых веков, то явно видишь, что их построения парциальны из-за того, что они строили свои концепции на основе той информации, которой в то время владело общество. Например, апокалиптический прогноз Мальтуса говорил, что приблизительно к концу 20-го столетия на Земле негде будет стоять – так разрастется население при том темпе прироста, который наблюдался в его время. Но в настоящее время включились такие механизмы ограничения рождаемости, о которых Мальтус и подумать не мог. И его прогноз оказался фикцией. Ведь он не учитывал вследствие примитивной линейности расчета того, что чем больше будет людей на планете, тем меньше станет ресурсов, тем меньше будет рождаться (и, самое главное) выживать детей. А деградация внешней среды остановит рост популяции задолго до этого.

То же самое относится даже к великим психологам начала века. Они на основе той информации, которой владели в то время, построили вполне добротные теории. И эти теории здорово послужили Человечеству. Но в настоящее время наука дала нам такой поток фактов, что мы можем построить намного более адекватную картину внутреннего мира человека.

Достаточно хорошей метафорой, иллюстрирующей положение дел в психологии и психотерапии, является следующая. Представьте себе темную комнату, в которой изредка и в разных местах горят лампочки. И они освещают какое-то небольшое пространство вокруг себя. Поблизости от лампочки можно легко найти любой предмет. Но по мере отдаления от нее, делать это станет все труднее и труднее. Общей картины увидеть при таком освещении невозможно. Надо включать центральный свет.

И в этой работе я постараюсь подвесить как можно более сильную общую лампочку в «комнате психологии». Пусть она не высветит детали той или иной проблемы и не ответит на вопрос о том, как лечить ту или иную конкретную болезнь. Но мне хотелось бы прояснить для вас общие принципы формирования психики и образования болезней так, как я стал видеть это в результате ознакомления с самыми современными психологическими теориями. То есть провести процесс, который А. Айви назвал «систематическим эклектизмом».

На основе разбора наследия психотерапевтических корифеев мне пришлось убедиться, что ни одна их теория не годится для работы с современными пациентами (во всяком случае с российскими). Это связано, наряду с ранее высказанными соображениями, также и с тем, что психотерапия в последнее время в значительной степени стала совершено не той, какой она была в их времена.

Во-вторых, во всем мире сейчас наблюдается явное стремление от отказа от противоположных концепций. В результате вырабатываются новые подходы к решению проблем, которые чаще всего являются синтезом противоположных взглядов. И нам с вами без этого не обойтись.