Психологические основы развития ребенка и обучения (сборник)
Шрифт:
Сам Выготский не принял этот подарок судьбы, и пост заведующего сектором был предложен Лурии. Но и он в Харькове не прижился, и руководителем сектора стал Леонтьев. Вместе с ним переехали А.В. Запорожец, Л.И. Божович (вскоре она переселилась в Полтаву), часто приезжал ленинградский ученик Выготского – Д.Б. Эльконин. А в самом Харькове в состав этой группы ученых, вскоре ставших называть себя «Харьковской школой» или «Харьковской группой», влились П.Я. Гальперин и группа молодых питомцев местного пединститута во главе с П.И. Зинченко. Расцвет харьковской психологии приходится на 1931–1934 гг., как раз то время, когда там был Леонтьев, впрочем, и после возвращения в Москву оставшийся бесспорным лидером «харьковчан».
Харьковская группа, хотя кое в чем расходилась с Выготским, оставалась частью его школы. Если Выготский в те годы подчеркивал роль слова, общения, речи в формировании сознания, то харьковчане делали акцент прежде всего на роли практической деятельности. Если Выготский придавал исключительно важное значение
3
См.: Леонтьев А.А… Леонтьев Д.А. Миф о разрыве: А.Н. Леонтьев и Л.С. Выготский в 1932 году // Психологический журнал. 2003. Т. 24. № 1. С. 14–21.
Первый вариант наброска этой теории представлен в сжатых тезисах «Психическое развитие ребенка и обучение», опубликованных в Харькове в 1938 году. Буквально в нескольких строчках Леонтьев формулирует принципиальнейшие положения, в частности, о том, что систематическое обучение решительным образом влияет на процессы развития ребенка, причем влияет не столько тем, что оно поставляет ему новые знания и умения, сколько тем, что ставит ребенка в новые отношения к окружающему. Леонтьев вводит здесь очень важное понятие жизненных отношений и формулирует идею о воспитательном значении обучения, сказывающемся прежде всего на личности.
Вторая половина 1930-х гг. была одним из самых трудных периодов в жизни А.Н. Леонтьева. В апреле 1936 г. после обвинений в идеализме, закончившихся разбирательством в Московском комитете партии и увольнением из Всесоюзного института экспериментальной медицины, где он с конца 1934 г. после смерти Выготского заведовал лабораторией генетической психологии, Леонтьев остался вообще без работы. К тому же летом 1936 г. вышло печально знаменитое постановление ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов», в результате чего произошел разгром не только самой педологии (комплексной науки о развитии ребенка), но и детской психологии. Главными оруженосцами педологических идей были объявлены Л.С. Выготский, М.Я. Басов (оба к тому времени умершие) и П.П. Блонский. Учеников Выготского принуждали заклеймить ошибки их учителя, что все они, за исключением Л.В. Занкова, отказались сделать. С 1936 по 1940 г. А.Н. Леонтьев опубликовал всего 7 работ. Кроме указанных кратких тезисов, это были две статьи в «Большой советской энциклопедии», две статьи в «Учительской газете», глава «Речь» в вузовском учебнике психологии и статья «Психология и педагогика» в журнале «Советская педагогика».
Последняя статья являет собой результат столкновения трагической эпохи и личности А.Н. Леонтьева. Она представляет собой обязательный для Леонтьева, как и для многих ученых в ту пору, отклик на постановление «О педологических извращениях в системе наркомпросов». Вот он и откликнулся этой статьей, глубокой, серьезной, совсем не конъюнктурной. В ней проявился выработанный А.Н. Леонтьевым и неоднократно применявшийся им впоследствии стиль лавирования между дамокловым мечом идеологических требований, не всегда одинаково грозным, но всегда одинаково настойчивым и прямолинейным, и собственными научными убеждениями, предать которые его не могли заставить даже в 1937 году, которым датирована эта статья. Результат типичен для леонтьевского стиля подобных статей: достаточное количество ритуальных ссылок на постановления партии и правительства и на бесспорные банальности, изреченные текущими вождями, неодобрительные возгласы в сторону «буржуазной науки», а под всеми этими «побрякушками» – серьезный концептуальный анализ, в котором Леонтьев упорно гнет свою линию. Да, в этой статье многократно неодобрительно поминаются «буржуазная» педагогика и психология, но без подобных выражений не могла выйти тогда ни одна статья, причем критика А.Н. Леонтьева была абсолютно серьезна, конкретна и предметна. Да, в статье не одна сноска на не имевшие по большому счету отношения к науке сочинения наркома просвещения А.С. Бубнова, который непосредственно осуществлял искоренение педологии, но в статье при этом не критикуется ни один советский педолог! Единственный критический абзац адресован В.Н. Колбановскому, действительно написавшему явную глупость; в критическом контексте упоминается и Блонский, но тоже совсем не как педолог. Редакция журнала, правда, в духе того времени вписала в текст статьи Леонтьева (о чем он сделал пометки на своем экземпляре журнала) не слишком острый критический пассаж в адрес К.Н. Корнилова и фразу об «извращениях» у Лурии, Корнилова, Колбановского и самого автора. Но главное, в статье действительно дается серьезнейший анализ соотношения между педагогикой и психологией через призму выдвинутого Леонтьевым нового понимания отношения между развитием и обучением.
Развитием этой темы стала развернутая статья «Педагогика и психология», опубликованная в апреле 1941 г. и посвященная преимущественно критике демагогической ретроградной педагогики. Главный пафос этой дискуссионной по духу статьи направлен против интеллектуализации проблем образования в традиционной педагогике, за понимание учебы в более широком контексте жизненных отношений (как и в предыдущей статье, Леонтьев прямо употребляет здесь это понятие). Леонтьев также открыто критикует руководство Психологического института (где он по совместительству работал) и учебник психологии под редакцией К.Н. Корнилова, Б.М. Теплова и Л.М. Шварца, одновременно поддерживая учебник «Основы психологии» С.Л. Рубинштейна.
Хотя публикации того периода были крайне немногочисленны, работа не прерывалась, и в архиве А.Н. Леонтьева сохранилось немало работ, написанных в этот период, большая часть которых была опубликована уже после его смерти. Теперь мы можем добавить к их числу ранее не публиковавшуюся объемистую рукопись «Психологическое исследование детских интересов во Дворце Пионеров и Октябрят». На ее анализе стоит остановиться подробнее.
Эта статья была написана во второй половине 1930-х гг., ориентировочно в 1936–1937 гг., уже после статьи об исследовании деятельности и интересов посетителей ЦПКиО в Москве [4] , на которую она похожа как по идеям, так и стилистически, но до первых обобщающих схем теории деятельности в рукописных записях «Основные процессы психической жизни», «Методологические тетради» и лекции «Генезис деятельности». В этот период А.Н. Леонтьев бывал в Харькове лишь наездами (в 1936 г. у него родился сын), но это не мешало ему с помощью большого числа остававшихся там сотрудников проводить серьезную работу.
4
Леонтьев А.Н., Розенблюм А.И. Психологическое исследование деятельности и интересов посетителей Центрального Парка культуры и отдыха имени Горького (Предварительное сообщение) // Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии: Школа А.Н. Леонтьева / Под ред. А.Е. Войскунского, А.Н. Ждан, О.К. Тихомирова. М.: Смысл, 1999. С. 370–425.
В статье подробно описывается поисковое, качественно-феноменологическое по своей сути исследование, сочетавшее констатирующие и формирующие, развивающие методы. Основные идеи выводятся автором из данных наблюдения, которые он рассматривает как эмпирические факты. Для подтверждения формирующихся ad hoc гипотез применяются психотехнические приемы организации средовых условий и деятельности детей, в которых фиксируется возникновение новых феноменов в соответствии с теоретическими гипотезами. Пожалуй, ни в одной другой работе А.Н. Леонтьева феноменологическая «ткань» исследовательской работы не прописана так подробно.
Вместе с тем данная работа представляет особый интерес и как «недостающее звено» становления теоретических построений деятельностного подхода, хотя в ней нет теоретического анализа отдельно от объяснения феноменологии, наблюдаемых эмпирических фактов. Сам предмет исследования формулируется как отношения ребенка к среде и деятельности, в которых возникает отношение к делу и другим людям. Здесь еще нет термина «личностный смысл», но по сути именно он и является главным предметом изучения. Теоретическая задача исследования касается факторов формирования и динамики детских интересов, причем в качестве критериев интереса выступают поведенческие признаки вовлеченности или невовлеченности в то или иное занятие. Речь идет от октябрятах, младших школьниках, конкретно – второклассниках. Характерно, что в работе ставится задача не формирования определенных, заданных интересов, а нахождения общих средств и закономерностей, позволяющих стимулировать естественный процесс формирования активного, вовлеченного отношения к разным видам деятельности.
Леонтьев разводит ситуации формирования краткосрочных и долгосрочных интересов, говоря об их разных психологических механизмах. Феноменологический анализ показывает, что интерес к определенным занятиям обусловлен их включенностью в структуру значимых для ребенка отношений, как предметно-инструментальных, так и социальных. Так, ожидание, включенное в структуру распределенных между детьми действий, воспринимается спокойнее и не так фрустрирует, как ожидание, не включенное в эту структуру, причем предметы, связанные с деятельностью, вносят в ожидание дополнительный позитивный смысл. Мотивация соревнования также придает заданию дополнительный смысл.