Психология национальной нетерпимости
Шрифт:
Предисловие
В одной древней притче рассказывается о двух враждовавших племенах, которые жили на противоположных берегах реки. Как-то раз представитель одного из них повстречал волшебника, сказавшего ему: «Я дам тебе все, чего ты пожелаешь при условии, что человек из племени, живущего на другом берегу, получит вдвое больше». И туземец ответил: «Ослепи меня на один глаз». Ему хотелось, чтобы тот, из враждебного племени, ослеп совсем. Эта притча свидетельствует, что вражда между нациями существует испокон веков.
В течение многих десятилетий существования СССР межнациональные конфликты на его территории либо замалчивались, либо объяснялись происками религиозных фанатиков, политических
В конфликтах на национальной почве нет ни правых, ни виноватых, в них нет, и не может быть победителей — есть только жертвы. Тем не менее, сегодня даже самый большой оптимист не посмеет утверждать, что национальный вопрос будет окончательно разрешен в ближайшие десятилетия.
«Постсоветский национализм», в общем, имеет те же причины, что и в других странах. Его отличие лишь в том, что в стране, где была упразднена частная собственность на средства производства, постепенно возник иной вид собственности — этническая территория. В местах компактного проживания тех или иных наций (тем более — в новых национальных государствах) оказалось очень удобным разделять одинаково нищих, одинаково бесправных жителей на «пришлых» и «коренных», обвиняя первых в большинстве несчастий последних. Яркий пример — Латвия, с ее режимом апартеида для так называемых «неграждан».
Но только ли в этом корни нынешних сложностей, трений, конфликтов в области национальных отношений? Можно ли полностью объяснить подобные явления исключительно нашим прошлым? Может быть, неприязнь к «чужакам» одно из врожденных психических свойств человека? Может быть, национализм и расизм обусловлены в основном психологическими и биологическими факторами? Да и вообще, совместимы ли между собой духовные ценности, обычаи, вкусы разных этносов?
Данная хрестоматия представляет читателям обширный спектр ответов па эти и другие вопросы, связанные с проблемой национальных предрассудков. В ней раскрывается ущербность теорий национальной исключительности, национального превосходства и объясняется социально-психологическая подоплека геноцида. Работы, цитируемые в хрестоматии полемичны, зачастую противоречат друг другу, поскольку отражают принципиально различные подходы авторов — известных психологов, этнологов, философов, писателей.
Составитель
Часть 1
• И. Кон. Психология предрассудка. О социально-психологических корнях этнических предубеждений
• Г. Померанц. Кто такие «чужаки»?
• Алексей Цюрупа. Ксенофобия как проявление инстинкта этнической изоляции
• Лев Гумилев. Психологическое несходство этносов
• Гюстав Лебон. Психологическая иерархия рас
• П.С. Гуревич. Старые и новые расовые мифы
• Л.Г. Ионин. Культурный шок: конфликт этнических стереотипов
• Макс Хоркхаймер, Теодор В. Адорно. Психоанализ антисемитизма
• Василий Гроссман. Антисемитизм и национал-социализм
• И.Б. Гасанов. Национальные стереотипы и «образ врага»
• Ю. Бромлей, Р. Подольный. Возможна ли дружба народов?
И. Кон. Психология предрассудка. О социально-психологических корнях этнических предубеждений
Когда рыцарь Ланцелот прибыл в город, порабощенный жестоким Драконом, он, к своему удивлению, услышал о доброте Дракона. Во-первых, во время эпидемии холеры Дракон, дохнув на озеро, вскипятил в нем воду. Во-вторых, он избавил город от цыган. «Но цыгане — очень милые люди», — удивился Ланцелот. «Что вы! Какой ужас! — воскликнул архивариус Шарлемань. — Я, правда, в жизни своей не видал ни одного цыгана. Но я еще в школе проходил, что это люди страшные. Это бродяги по природе, по крови. Они — враги любой государственной системы, иначе они обосновались бы где-нибудь, а не бродили бы туда-сюда. Их песни лишены мужественности, а идеи разрушительны. Они воруют детей. Они проникают всюду». Обратите внимание: Шарлемань сам не видел цыган, но их плохие качества не вызывают у него никаких сомнений. Даже реальный Дракон лучше мифических цыган. Кстати, источником информации о «цыганской угрозе» был не кто иной, как сам господин Дракон…
Антифашистская сказка Е. Шварца очень точно фиксирует связь между политическим деспотизмом и расовой дискриминацией. Предубеждения против «чужаков», укоренившиеся в обществе, превратившиеся в норму общественного поведения, разделяют людей, отвлекают их внимание от коренных социальных проблем и тем самым помогают господствующим классам удерживать свою власть над людьми.
Какова же природа этнических предубеждений? Коренятся они в особенностях индивидуальной психологии или же в структуре общественного сознания? Каким образом передаются они из поколения в поколение? Каковы пути и условия их преодоления?
Вопросы эти очень сложны, и мы не претендуем ни на полноту их охвата, ни на окончательность выводов. В качестве главного объекта мы возьмем Соединенные Штаты Америки. Во-первых, это ведущая капиталистическая страна. Во-вторых, в ней расовая и национальная проблемы стоят особенно остро. В-третьих, прогрессивные ученые США уже давно и основательно исследуют эти проблемы, и накопленный ими материал имеет большую научную ценность.
Разумеется, в разных странах проблемы эти носят различный характер. Американские авторы больше всего интересуются негритянским и еврейским вопросами. Но то, что достоверно установлено в данном случае, может, с соответствующими коррективами, способствовать пониманию и более общих проблем.
Начнем с совершенно элементарных вещей. Люди обыкновенно думают, что их восприятия и представления о вещах совпадают, и если два человека воспринимают один и тот же предмет по-разному, то один из них определенно ошибается. Однако психологическая наука отвергает это предположение. Восприятие даже простейшего объекта — не изолированный акт, а часть сложного процесса. Оно зависит, прежде всего, от той системы, в которой предмет рассматривается, а также от предшествующего опыта, интересов и практических целей субъекта. Там, где профан видит просто металлическую конструкцию, инженер видит вполне определенную деталь известной ему машины. Одна и та же книга совершенно по-разному воспринимается читателем, книгопродавцем и человеком, коллекционирующим переплеты.
Любому акту познания, общения и труда предшествует то, что психологи называют «установкой», что означает — определенное направление личности, состояние готовности, тенденция к определенной деятельности, способной удовлетворить какие-то потребности человека. В отличие от мотива, то есть сознательного побуждения, установка непроизвольна и не осознается самим субъектом. Но именно она определяет его отношение к объекту и самый способ его восприятия. Человек, коллекционирующий переплеты, видит в книге прежде всего этот ее аспект и лишь потом все остальное. Читатель, обрадованный встречей с любимым автором, может вообще не обратить внимание на оформление книги. В системе установок, незаметно для самого человека, аккумулируется его предшествующий жизненный опыт, настроения его социальной среды.