Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности
Шрифт:
Из круга вопросов, связанных с понятием валентности, в 1930-е годы Левина интересует преимущественно влияние валентности на поведение и вообще система факторов, детерминирующих поведение индивида в конкретной ситуации. Так, например, в экспериментальном исследовании С.Фаянс ( Fajans , 1933) было обнаружено, что у младенцев в возрасте от шести месяцев до года сила валентности (интенсивность аффективных реакций) прямо связана с физическим расстоянием до цели, в то время как для детей постарше такой прямой зависимости не обнаружилось. Оказалось, что для них экспериментальная ситуация выступает не как чисто инструментальная, а как социальная: ребенок обращается за помощью к присутствующему в помещении экспериментатору, и, не дождавшись от него этой помощи, реагирует на его поведение либо как на розыгрыш, либо как на проявление недружелюбия, либо как на нечто не вполне для него понятное.
Факт социальной обусловленности поведения ребенка
Много общего с понятием валентности у Левина имеет понятие требования (demand), введенное практически одновременно Э.Толменом для объяснения целенаправленного поведения животных. Толмен определяет требование как «врожденное или приобретенное побуждение достичь или избавиться от определенного рода внешних объектов, физиологического состояния равновесия или напряжения» ( Tolman , 1932 а, р. 441). Приятие требования было сформулировано на основе цикла экспериментальных исследований, показавших, что, с одной стороны, при неизменном состоянии физиологического влечения разные типы целевых объектов по-разному влияют на поведение, а с другой стороны, различия в поведении определяются не самим по себе характером целевого объекта, а его отношением к состоянию физиологического влечения. Так, например, если по ходу эксперимента сила влечения у подопытных животных уменьшается, то, соответственно, уменьшается и интенсивность требования к соответствующих целевым объектам, что отражается на характеристиках поведения (там же, р. 67–68).
В статье, датированной 1935 годом ( Tolman, 1958, р. 94—114), Толмен строит классификацию видов требований. В первую очередь он подразделяет требования на первичные и производные. Первичные требования, в свою очередь, подразделяются на: а) требования достижения положительных целевых объектов, б) требования избегания отрицательных целевых объектов и в) требования коротких путей достижения первых и избегания вторых. При этом, так же как и у Левина, речь идет не о пространственной близости, а о психологической дистанции. Производные требования подразделяются на требования специфических видов целевых объектов и требования специфических объектов-средств. Последнее играет особенно большую роль у человека за счет привыкания к строго определенным видам пищи или даже сортам сигарет.
Несмотря на сходство взглядов Левина и Толмена, которое неоднократно подчеркивалось обоими авторами, между ними существовали разногласия, касающиеся вычленения конкретных детерминант поведения. Толмен, строго разводивший когнитивные и мотивационные процессы, стоящие за выбором определенного поведения, подверг критике слияние Левином первичных требований цели, производных требований различных путей достижения цели и когнитивной оценки психологических расстояний до цели и направлений в единое нерасчлененное понятие вектора (Tolman, 1932 б). Показав на конкретных примерах необходимость различения указанных переменных, Толмен указывает на требование как на непосредственную причину поведения, которая, в свою очередь, определяется характером взаимодействия когнитивных и мотивационных переменных.
Хотя в ответной статье (Lewin, 1982, S. 99—131) Левин утверждает, что задача анализа заключается для него не в том, чтобы вскрывать механизмы, лежащие за силами поля, однако в дальнейшем он признает эту критику и предпринимает отдельные попы тки специально рассматривать зависимость валентности от когнитивных представлений, в том числе на примере межкультурных различий (там же, S. 178–179). В формализованное описание валентности Левин включает в качестве одного из ее детерминантов переменную G – воспринимаемую природу целевого объекта. Формула F = F (t, G) (Lewin, 1938, p. 106–107; см. также Хекхаузен, 1986 а, с. 192–194), где V— валентность, a t — напряжение потребности, представляет собой окончательный итог постепенной формализации идеи требовательного характера.
Помимо
Остановимся лишь еще на одной попытке содержательного теоретического осмысления понятия валентности. Критикуя формальные модели, Э.Бош отмечает: «Конечно, мы согласны с тем, что валентности выражают определенную силу притяжения или избегания, однако необходимо добавить, что валентность содержит также специфическую качественную характеристику» (Boesch, 1980, S. 176–177). Валентность, согласно Бошу, определяется взаимодействием актуально воспринимаемого содержания ситуации с оценкой протекания действия и с оценкой возможных альтернативных действий, хотя характер этого взаимодействия конкретизировать затруднительно. Бош опирается на представление о «сверхдетерминированности» (избыточной детерминации) действия в целом, а также валентностей, относящихся как к цели, так и к различным аспектам протекания действия. Эта множественность валентностей, присутствующих в одном действии, и обусловливает, в частности, его сверхдетерминированность. Возникающие в рамках действия валентности различных объектов, людей или идей также порождены взаимодействием валентностей различных значимых аспектов действия. Сверхдетерминированность валентности актуальной цели вытекает из того, что данная ситуация содержит в себе возможности реализации различных целей. Тем самым Э.Бош связывает детерминацию действия с целой системой действий, в которую оно включено, и даже с более широким контекстом структур потенциального взаимодействия индивида со средой.
Негативные валентности, предстающие перед нами как барьеры или границы (когда барьер непреодолим), выступают как то, что нарушает ход протекания действия. Существуют также «абсолютные негативные валентности» – фиксированные опасения и страхи, не связанные с конкретным действием и конкретной ситуацией, а характеризующие скорее личность. «Они символизируют для субъекта границы возможностей действовать» ( Boesch , 1980, S. 198). Негативные валентности, однако, оборачиваются и положительной стороной: они очерчивают границы возможностей субъекта, предохраняют от неудач, указывают на опасности. Позитивная валентность, как и негативная, тоже всегда амбивалентна. «Амбивалентность положительной валентности заключается в опасности неудачи, в отказе от других в равной степени привлекательных альтернативных целей и, возможно, вдобавок еще в том, что действительное переживание часто не может сравниться с тем, что мы предвосхищали в воображении» ( Boesch , 1980, S. 202).
Таким образом, валентность можно в наиболее общем виде определить как свойство целей и других аспектов действия, порождаемое специфическим сочетанием внешней ситуации и актуального состояния потребностей субъекта и выражающееся в притягательном или, наоборот, отталкивающем влиянии на субъекта, а также в своеобразном структурировании воспринимаемой действительности.
Чем вызвано включение в наш обзор группы подходов, апеллировавших не к смыслу, а к валентности – концепций К.Левина, Э.Толмена и Э.Боша? Мы отождествляем валентность и требовательный характер, фигурирующий в этих подходах, с предметом нашего анализа, потому что эти понятия в работах трех упомянутых авторов по своему содержанию не совпадают с общепринятым сегодня понятием «валентность», будучи шире и богаче его. Они стоят гораздо ближе к понятию смысла, обрисованному в первом приближении в вводной главе – как структурного элемента деятельности, сознания и личности, связывающего между собой эти три психологические реальности, а также объективную действительность.