Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности
Шрифт:
Заключение. Что за смыслом?
Приступая без малого двадцать лет назад к работе, обобщением которой является данная книга, мы интуитивно ощущали за разнообразными смысловыми феноменами, описанными разными авторами и отраженными во множестве частных, нередко противоречащих друг другу концепций, проявление единой системы закономерностей и психологических механизмов функционирования смысловой реальности. Поставив цель построения единой системной концепции смысловой реальности, мы постепенно, шаг за шагом, двигались к ее осуществлению. Эта задача предполагала как активное использование и переосмысление того, что было наработано по этой проблеме в отечественной и мировой психологии, так и новые теоретические и экспериментальные исследования, заполняющие пробелы в имеющихся психологических представлениях о смысле. При этом подразумевалось, что элементы, использованные нами в построении концепции, будучи включены в новое системное образование, приобретут в нем новые свойства, повернутся новыми гранями,
Не дело самого автора судить, насколько успешно удалось это осуществить; во всяком случае, те итоги работы, которые представлены в данной книге, достаточно близки к нашему исходному замыслу. Безусловно, рано ставить точку и «закрывать тему»; вместе с тем, как нам кажется, в работе удалось достичь той степени объемности рассмотрения проблемы смысла, которая выводит это понятие на качественно новый категориальный уровень.
Для того, чтобы увидеть понятие смысла в новом ракурсе, обоснованию и раскрытию которого и была посвящена данная работа, понадобилось выйти за пределы изолированного индивида, единичной деятельности, замкнутого в себе сознания, самодостаточной личности и обратиться к нетрадиционным для психологии понятиям жизненного мира и жизненных отношений, без которых понять природу смысловой реальности оказалось невозможно. Смысл объектов и явлений действительности является, по сути, системным качеством, которое они приобретают в контексте жизненного мира субъекта. Обращение к онтологии жизненного мира, выход в пространство отношений субъекта с миром позволяет обнаружить новый методологический статус понятия смысла как центрального понятия неклассической психологии, позволяющего преодолеть бинарные оппозиции аффекта и интеллекта, внутреннего и внешнего мира, глубинных и вершинных механизмов, сознания и бессознательного. Предложенный в работе новый методологический подход к проблеме смысла позволяет разрешить видимые противоречия между разными его определениями, увидев его как единство трех аспектов, включенное в три разных системы отношений: онтологического аспекта, задаваемого динамикой жизненных отношений субъекта с миром, феноменологического аспекта, задаваемого динамикой процессов презентации в образе мира субъекта смыслов значимых объектов и явлений, и деятельностного аспекта, задаваемого динамикой психологических процессов личностной регуляции жизнедеятельности.
Следствием признания многомерности феномена смысла стала замена понятия смысла, создающего у исследователя иллюзию дискретности, единичности и однозначности, континуальным понятием смысловой реальности. Можно говорить также о « смысловой ткани» жизнедеятельности, по аналогии с такими понятиями как «чувственная ткань» ( Леонтьев А.Н., 1977), «биодинамическая ткань» ( Зинченко, Моргунов, 1994), «эмоциональная ткань» ( Дорфман, 1997). Смысловая реальность проявляет себя во множестве разнообразных форм (в том числе превращенных форм), связанных сложными отношениями и взаимопереходами и включенных в общую динамику. Каждая из форм проявления смысловой реальности характеризуется тремя названными выше аспектами, причем онтологический аспект – характеристика самих жизненных отношений, порождающих психологические феномены, но не входящих в их круг – является общей связующей основой разных смысловых структур и механизмов. Таким образом, выход в онтологический план анализа является необходимой предпосылкой адекватного понимания любого отдельно взятого смыслового феномена как элемента единой системно организованной смысловой реальности, а также его эмпирического исследования и воздействия на смысловую сферу. Это положение формулируется нами как принцип бытийного опосредования смысловых феноменов и процессов. В работе получила развернутое описание на конкретно-психологическом уровне как синхроническая (структурно-функциональная), так и диахроническая (развернутая во временной динамике) организация смысловой реальности.
На уровне исследовательской методологии и методов психологического изучения смысловой реальности и воздействия на нее разработанные нами теоретические положения нашли воплощение а) в формулировании общих методологических принципов изучения смысловой реальности – принципа бытийного опосредования и принципа дополнительности; б) в анализе и обосновании условий использования разных неспецифических методических подходов к изучению смысловой реальности; в) в разработке новых исследовательских и диагностических методик (тест смысложизненных ориентаций, методика предельных смыслов, методика ценностного спектра); г) в разработке методологических основ и общей концептуальной схемы смыслотехники – методологии воздействия на смысловую сферу и смысловой саморегуляции, – а также некоторых конкретных смыслотехнических процедур, в частности, тренинга смыслового выбора. Разработанные подходы нашли практическое применение в таких прикладных областях как психодиагностика, судебно-психологическая экспертиза, психология рекламы.
Одним из наиболее существенных теоретических результатов работы нам видится обоснование смысловой регуляции жизнедеятельности как основополагающей характеристики человеческого способа существования и как конституирующей функции личности. Несколько упрощая, можно говорить о личности как об органе смысловой регуляции. Таким образом, последовательная разработка категории смысла приводит нас к новому взгляду на личность в целом, что дает основание говорить о смысловой концепции личности.
Итак, понятие смысла претендует на объяснение весьма широкого круга явлений и закономерностей. Вспомним, однако, очерченную Л.С.Выготским (1982, с. 302–309) закономерность развития научных идей – от открытия нового факта до выхода исчерпавшей себя идеи «в отставку». Не чревато ли расширение нами сферы приложения понятия смысла как объяснительного принципа выхолащиванием его содержания? Не превратилось ли оно преждевременно, еще не сыграв своей конструктивной роли, в «открытие, раздувшееся до мировоззрения, как лягушка, раздувшаяся в вола» (там же, с. 304)? Чтобы избегнуть этой опасности, необходимо четко ограничить сферу действия смыслового подхода, вписав его в более широкий контекст и обозначив отношения смысловой реальности с другими психологическими реальностями, требующими иных подходов.
Отчасти этому служит мультирегуляторная модель личности, представленная в разделе 2.7. Из этой модели следует, во-первых, разведение плоскости психических и плоскости личностных процессов и механизмов, на что указывал еще А.Н.Леонтьев (1983 а), и, во-вторых, понимание смысловой регуляции как одной из по меньшей мере шести систем регуляции человеческой жизнедеятельности. Хотя смысловая регуляция рассматривается как наиболее важная для понимания личности и, более того, как конституирующая личность как таковую, она не отменяет и не подменяет другие формы и механизмы регуляции, полноценно и адекватно описываемые в терминах более традиционных подходов.
Легко также поддаться искушению принять предложенную в данной книге концепцию за высший объяснительный принцип применительно к регуляции деятельности и развитию личности. Действительно, смысловая регуляция специфична для человека, конституирует личность, дает человеку свободу от ситуации, позволяет ему взаимодействовать с миром в целом, осознанна, опосредована… Что еще надо для полного счастья и самоактуализации?
Только одно: объяснение на основе смысловых механизмов в сочетании с более простыми объяснительными логиками при всей своей изощренности не выходит за пределы «постулата сообразности» (Петровский В.А., 1975; 1996), поскольку налицо заданный изначально регуляторный принцип, определяющий иерархическую систему критериев, с которыми сообразуется вся активность субъекта. Есть формы поведения человека, которые не поддаются смысловому объяснению. Это и описанные В.А.Петровским (там же) феномены неадаптивной активности, и сконструированная Ф.Е.Василюком (1984) ситуация ценностного выбора, когда оказывается невозможным сравнить альтернативы в единой системе координат, как это происходит в более простых случаях (Леонтьев Д.А., Пилипко, 1995).
С этой невозможностью нам пришлось столкнуться эмпирически. В процессе разработки методики ценностного спектра мы пробовали предъявлять список бытийных ценностей А.Маслоу (1999) с инструкцией их прямого ранжирования по степени значимости, как это делается в широко известной методике изучения ценностных ориентаций по М.Рокичу (см. Леонтьев Д.А., 1992 в). Оказалось, что испытуемые (студенты Литературного института) не в состоянии выполнить это задание и отказываются ранжировать бытийные ценности. Таким образом, если принять положение А.Маслоу (1999) о бытийных ценностях как основных мотивах людей, достигших в своем развитии уровня Бытия, мы видим, что эти ценности принципиально неиерархичны, то есть не могут быть сопоставлены и ранжированы по степени значимости. В свою очередь, только такая невозможность и создает предпосылку для истинно свободного выбора, поскольку любая предзаданная иерархия побуждений (в том числе смысловая) отрицает свободу ( Василюк , 1984).
Итак, человек (хотя, безусловно, не всякий человек) способен, по-видимому, трансцендировать и смысловую регуляцию, выйдя на еще более высокий уровень регуляции отношений с миром, характеризующийся неадаптивностью и неиерархичностью побуждений. В мультирегуляторной модели (раздел 2.7.) этот уровень связывается с логикой свободного выбора. Если концепция смысловой регуляции, основанной на логике жизненной необходимости, описывает целостную детерминацию жизнедеятельности личности ее жизненным миром на языке смыслов, то концепция регуляции более высокого уровня, основанной на логике свободного выбора, должна описывать самодетерминацию личности на языке взаимодействия механизмов свободы и ответственности. Эта экзистенциальная концепция еще не разработана; работа над ней только началась (Леонтьев Д. А., 1993; 2000; Калитеевская, 1997). Вместе с тем только с ее помощью можно будет понять такие процессы как, скажем, целенаправленная перестройка личностью своих отношений с миром, своих смыслов.