Психология стресса

Сапольски Роберт

Проблема контроля—непременная тема в литературе по психологии стресса. В последней главе, посвященной совладению со стрессом, речь пойдет о том, что физические упражнения — прекрасный способ снять стресс, но только в том случае, если человек испытывает хотя бы минимальное желание ими заниматься. Удивительно, но такое отношение заметили и у крыс — предоставьте крысе добровольно бегать в колесе, и она будет делать это с удовольствием и чувствовать себя прекрасно. Заставьте ее делать то же самое, и она выдаст сильнейшую стрессовую реакцию.

О проблеме контроля много говорится и в литературе, посвященной профессиональным стрессам. Безусловно, есть такие виды работы, где стресс обусловлен

огромной ответственностью и строгим самостоятельным контролем — когда весь день вы только и делаете, что распределяете по посадочным полосам несколько одновременно приземляющихся самолетов, или готовитесь к операции по удалению аневризмы головного мозга, или принимаете принципиально важное для человечества решение, стоит ли включать в нынешний осенний показ мод в Милане одежду из тафты. Но для большинства людей профессиональный стресс связан в основном как раз с недостатком самостоятельного контроля, когда на работе чувствуешь себя роботом или каким-то придатком к машине. Многочисленные исследования показали, что связь между профессиональным стрессом и вероятностью развития болезни сердца или нарушения обмена веществ обусловлена убийственной комбинацией высоких требований и слабого самостоятельного контроля: от вас многого ожидают, вы должны упорно трудиться, а процесс почти не контролируете. Это воплощение конвейера, сочетание стрессовых факторов в духе отчуждения рабочих от процесса труда по Марксу. Контроль важнее требований — низкие требования при низком уровне самостоятельного контроля более разрушительны для здоровья, чем высокие требования и высокий уровень контроля.

Но недостаток контроля над процессом работы вызывает стресс лишь в определенных аспектах работы. Например, работая на фабрике, вы не можете контролировать, какую продукцию будете выпускать, — мало кто станет терзаться из-за своего глубокого убеждения, что их более способные и мотивированные коллеги должны на этой фабрике набивать мягкие игрушки, а, скажем, не штампуют шарикоподшипники. В такой ситуации стресс возникает из-за недостатка контроля над процессом — какой минимальной и максимальной производительности от вас ожидают, насколько комфортны условия работы и можете ли вы их контролировать сами, не слишком ли строгое начальство.

Эти проблемы актуальны и для очень престижной и желаемой, но труднодостижимой работы. Например, профессиональные музыканты в крупных оркестрах обычно меньше удовлетворены своей работой и испытывают больше стрессов, чем в небольших музыкальных коллективах (например, струнном квартете). Почему? Двое ученых предполагают, что это из-за недостатка независимости, самостоятельности в оркестре, где традиция, насчитывающая несколько столетий, диктует полное подчинение музыкантов деспотичным капризам маэстро, который ими дирижирует. Например, профсоюз оркестрантов лишь недавно добился для них права на запланированные перерывы во время репетиций, чтобы сходить в туалет, прежде же они были вынуждены дожидаться, пока дирижер соизволит заметить подозрительные ерзанья флейтистов или гобоистов^[84].

Таким образом, возможность регулировать контроль чрезвычайно важна; куда приятнее получать награду не просто так, а за что-то, да еще и контролировать, за что именно. В высшей степени показательный пример: и голуби, и крысы предпочитают нажимать рычаг, чтобы получить еду (пока задача не слишком трудна), вместо того чтобы получать ее «даром» — тема, отчетливо прослеживающаяся в действиях и заявлениях многих наследников больших состояний, которые жалуются на полную предсказуемость своей жизни, без цели и без борьбы.

Утрата контроля и недостаток информации, позволяющей делать прогнозы, тесно связаны. Некоторые исследователи

подчеркивали это, указывая на обязательную необходимость для организма испытывать нечто новое. Вы думали, что знаете, как управлять жизнью, думали, что вам известно будущее, но, как выяснилось, ошиблись. Вероятность такой ситуации подтверждается и опытами на приматах, у которых снизился иммунитет, после того как их просто пересадили в другую клетку. Другие ученые отмечают, что такие типы стрессоров вызывают возбуждение и настороженность, пока вы пытаетесь выработать новые правила контроля и прогнозирования. И то и другое — различные аспекты одной и той же проблемы.

Впечатление, что жизнь становится тяжелее. В реакции на стресс была выявлена еще одна важнейшая психологическая переменная. Гипотетический пример: две крысы получают серии ударов током. В первый день одна получает 10 ударов в час; другая — 50. На следующий день обе получают по 25 ударов в час. У кого повышается давление? Конечно, у той, которая сначала получила 10, а потом 25 ударов. Другая же крыса думает: «Двадцать пять? Что ж, уже лучше. С этим я могу справиться». При одинаковой степени нарушения аллостаза восприятие происходящего как улучшения чрезвычайно помогает.

Этот принцип часто действует при различных заболеваниях. Вспомните описанный в главе 9 сценарий, где боль не только не вызывает стресса, но может даже приветствоваться, когда означает, например, что лекарства действуют и опухоль уменьшается. В одном классическом исследовании это было продемонстрировано на примере родителей, у чьих детей обнаружилась 25%-ная вероятность умереть от рака. Удивительно, но у этих родителей было отмечено лишь умеренное повышение уровня глюкокортикоидов в крови. Почему такое могло быть? Да потому, что дети находились в состоянии ремиссии после периода, когда риск умереть у них был гораздо выше. Так что эти 25%, должно быть, воспринимались как чудо. Двадцать пять ударов током в час, определенная степень социальной нестабильности, один шанс из четырех, что ваш ребенок умрет, — каждое из этих событий может восприниматься и как хорошее, и как плохое, и только последнее, похоже, провоцирует стрессовую реакцию. Значение имеют не события внешней реальности, а ваша оценка этих событий.

Нечто подобное наблюдается среди бабуинов, которых я изучаю в Кении. Вообще, когда иерархия подчинения нестабильна, уровень глюкокортикоидов у стаи бывает повышенным. Это понятно, поскольку любая нестабильность ведет к стрессовым ситуациям. Но если рассматривать отдельных бабуинов, то здесь более сложная картина: при одной и той же общей нестабильности самцы, чей ранг в иерархии снижается, отличаются повышенным уровнем глюкокортикоидов, те же, чей ранг среди этой кутерьмы повышается, сохраняют прежний уровень глюкокортикоидов.

Не так быстро

Таким образом, некоторые мощные психологические факторы могут сами по себе вызвать стрессовую реакцию или заставить другой стрессор казаться более сильным: утрата контроля или предсказуемости, невозможность найти выход для фрустрации или источник поддержки, впечатление, что жизнь становится тяжелее. Некоторые из этих факторов накладываются друг на друга. Как мы видели, контроль и предсказуемость тесно связаны; объедините их с ощущением, что жизнь ухудшается, — и вы получите ситуацию, когда все плохо, когда вы не можете ничего контролировать и прогнозировать. Джоан Силк из Калифорнийского университета в Лос- Анджелесе, изучающая приматов, заметила, что у этих животных среди альфа-самцов принят отличный способ сохранять свое превосходство: агрессивно набрасываться на случайную жертву. В этом вся сущность терроризма, а, как известно, человек также относится к отряду приматов.