Психология трейдинга. Инструменты и методы принятия решений
Шрифт:
Когда процесс в ходе психологической консультации проблематичен даже среди, казалось бы, положительного содержания, обычно стоит сместить акцент сеанса. То есть прервать беседу и привлечь внимание к происходящему в данный момент. Это в особенности уместно, когда процесс обесценивает содержание, как в ситуации, когда человек просит: «Научите меня, как стать более независимым!» Обычно вообще не имеет смысла обсуждать, если способ обсуждения укрепляет саму обсуждаемую проблему. Когда мои корреспонденты пытаются ставить меня в роль гуру, например просят спрогнозировать развитие рынка, я обычно переключаюсь на процесс и спрашиваю, почему они чувствуют себя так
Переход от содержания к процессу может показаться беспокойным и трудным тем людям, которые часто не вникают в контекст своих межличностных отношений. Несколько лет назад один из моих клиентов, пришедший на консультацию по семейным отношениям, назвал во время сеанса свою жену «сукой», вызвав у нее сильную обиду и негодование. Когда я указал на конфликтный процесс и попросил его рассказывать о собственном опыте исключительно в первом лице, он долго думал и так перефразировал свое замечание: «Я чувствую, что ты сука!» Как вы можете себе представить, жена его не нашла в этих словах никакого утешения!
Так и Мэри не видела процесс, происходивший на наших сеансах. Она хотела лишь избавиться от страха и неуверенности, а этого она могла достичь благодаря моему мудрому совету. Однако, действуя как типичный психотерапевт, я указал ей на опасность сложившейся ситуации. Мэри боялась погубить новые отношения и теперь, под давлением стресса, сомневалась в своей способности справиться с положением. Я выразил свою уверенность в ее здравомыслии и убедил ее в том, что если она, будучи ребенком, считала, что не может выстраивать отношения с людьми, то теперь у нее эта способность есть. Я внушил ей, что даже неправильный выбор, сделанный ею, будет лучше хорошего выбора, сделанного мной, потому что позволит ей, по крайней мере, поучиться на собственном опыте и сохранить свою индивидуальность.
Это было совсем не то, что хотела услышать Мэри.
К моему удивлению, она ответила вспышкой слепого гнева.
– Если вы хотите от меня избавиться, так и скажите! – прокричала Мэри. – Я прихожу сюда за помощью, а вы только и говорите, что я должна все делать сама. Да если бы я могла сама справиться, меня бы здесь не было!
С этими словами она бросилась за дверь, не обращая внимания на мои призывы вернуться и обсудить все это.
Хотя в следующий раз Мэри опять пришла на прием, ее дела с Лэрри складывались неважно. Она цеплялась к каждому его недостатку, чтобы найти причины для разрыва отношений. Если он не звонил ей, когда у нее были трудности, она кляла его за невнимательность, игнорируя тот факт, что он, возможно, и не знал о ее проблемах. Если во время свидания его взор падал на другую женщину, Мэри начинала ревновать и утверждать, что он изменял ей. Сначала Лэрри отшучивался; со временем же стал активнее защищаться или проявлять безразличие. Это лишь усиливало нападки Мэри, пытавшейся доказать, что он ей не подходит, не заботится о ней и что вообще ничего у них не получится. Как ни странно, Мэри возводила стены, отгораживаясь от тех самых людей, которые были ей больше всего нужны, – от бойфренда и психотерапевта.
Писатель Хорхе Луис Борхес как-то написал, что бедам нужен потерянный рай. Мэри понимала, что будет несчастна без этих поддерживающих ее отношений. Получалось, что Лэрри был слишком хорош для нее и поэтому ей нужно было сбросить его с пьедестала. То же самое, конечно, относилось ко мне. Мои слова о наличии в ней уверенности
Но я не спешил ее отпевать. Понимал, что требовалось решающее вмешательство. Потеря многообещающих отношений с Лэрри, равно как прекращение нашего альянса, значительно отбросили бы ее назад, убедив в том, что она могла предложить мужчинам только свое тело. Как, однако, передать ей эту идею? Интуиция мне подсказывала: если просто объяснить Мэри, что происходит – как она отталкивает других, чтобы избежать возможности собственного отторжения, – это заставит ее, вероятно, еще больше замкнуться в себе и обидеться. Проверив свои собственные чувства, я понял, что боялся рассказать ей об этом. Я не хотел рисковать возможностью еще одного скандала и перспективой ее окончательного ухода.
Но чего я боялся? Может быть, того, что Мэри никогда не возобновит психотерапию и тем самым загубит свою жизнь? Нет, дело было не в этом. Хорошая часть ее личности знала, что ей нужна помощь, и поэтому мы продолжили нашу работу, несмотря на то что Мэри набросилась на меня.
Проконсультировавшись со своим «внутренним наблюдателем», я увидел нелицеприятную правду: я боялся, что Мэри начнет на меня кричать. Мне причинил боль ее прошлый взрыв, и я не хотел его повторения. Как интересно развиваются события, подумал я: Мэри оскорбляет, а я жертва. Она гневается, а я должен подчиниться.
Приняв решение, я глубоко вздохнул и устремился вперед.
– Что вы подумали, когда Лэрри не позвонил вам вчера вечером? – спросил я невинно.
Голос Мэри начал повышаться:
– Я не могла в это поверить. Я потратила так много времени, подыскивая ему нужный подарок на день рождения. Звонила ему каждый день, когда у него были экзамены. И где же он, когда мне от него что-то надо?
– Со мной было то же самое, – указал я. – Когда вам от меня потребовался совет, но я не пожелал дать его вам, вы встали и ушли.
– Я сыта этим по горло, – завопила Мэри. – Вы понятия не имеете, каково это, когда тебя не ценят. А я только отдаю, отдаю, отдаю…
Я поднялся, прервав литанию Мэри. В ее глазах отразилось удивление, затем шок.
– Извините, пожалуйста, – сказал я мягко. – Мне нужен перерыв. Я на минутку, схожу за кофе.
Мэри промолчала. Я никогда не прерывал сеанс таким образом.
Возвращаясь, я не знал, чего ожидать. Будет ли она рассержена на меня за то, что я прервал ее? Использует ли это как предлог для того, чтобы уйти навсегда?
Одного взгляда хватило понять, что она была испугана. Очень испугана. Я бросил ее. Сердитая Мэри исчезла. Передо мной снова был ранимый ребенок.
Я подвинулся к Мэри поближе, примерно так же, как это было на нашей второй встрече.
– Еще раз прошу простить меня, – объяснил я. – Мне необходимо было покинуть вас. Мне казалось, что я разговариваю не с Мэри. Я слышал ее деда, сердитого мужика, кричащего, что, мол, никто его не ценит. Это меня напугало да и уязвило. Иногда взрослым, когда они чувствуют свою уязвимость, бывает нужно отойти в сторону. Этим, помимо многого прочего, они отличаются от маленьких детей. Дети не могут отойти в сторону.