Психология веры
Шрифт:
Во всех мировых религиях Бог – всеведущий. Однако в разных религиях это качество проявляется по-разному. Если в христианстве и исламе Бог имеет статическое, актуальное всеведение, то приписываемое Будде всеведение – потенциально, то есть представляется как реальная возможность знать все, что угодно, но не все вообще. Единый Бог иудеев стоит над всем, что может быть постигнуто и описано в любых выражениях – позитивных и негативных; его невозможно определить. Божественный лик непередаваем изображением, но для общения с людьми он «визуализируется», принимая облик огня, молнии или яркого света. Бог Ветхого Завета – скорее стихия, нежели существо: бесплотный, безликий, огнедышащий. Он не имеет
Такое представление Бога, как мы видели, имело далеко идущие психологические следствия в характерах людей, подвигая их к абстрактному восприятию мира. Вместе с тем этот Бог вновь не однозначен. Он оборачивается разными своими сторонами: принимает на себя ответственность и за добро и за зло, он одновременно и прекрасен и страшен. Он сотворил все живое, но и уничтожил все это, вызвав потоп, дает блага избранному народу, вводит его в землю обетованную, но проклинает его за рецидив идолопоклонства и несоблюдение суббот.
Удивительным отличием Бога в иудаизме явилось то, что Бог избрал себе народ. Это событие укрепило самооценку и подняло народ в собственных глазах. Самоуважение укреплялось и тем, что образ Бога изменяется – от ревнивого вершителя произвола до Бога, связанного с народом соглашением. Тем самым появляется нечто новое – обратная связь, знаменующая некую новую грань независимости народа. Таким образом эта религия приняла форму договора, или Завета, между Богом и людьми. Поэтому когда страдания Иова становятся невыносимыми, он отваживается вступить в спор с Богом, бросая тому упреки в несправедливости. И что самое удивительное, Иов побеждает, он понимает побуждения Бога в этом споре, и Господь возвращает ему все, что было отнято. Иначе говоря, Яхве – это Бог, дарующий людям не спасение, а способность выстоять перед лицом тяжелых испытаний, которые он ниспосылает. Это прежде всего Бог правды и справедливости.
Победа твердо идущих по предписанному им пути выступает уже не как неотвратимое следствие мировых закономерностей, влияющих на каждого отдельно, а как следствие верности всего народа долгу, требующему подчинения Богу. Так возникает коллективный характер отношения к божеству, проявившийся в коллективной ответственности перед Яхве. Отношения между Богом и отдельным человеком при этом в расчет не принимались. Подобная коллективная ответственность оказала существенное влияние на структуру национального характера, поскольку меньшее значение всегда придавалось личному самосознанию, а высшая правда вершилась в жизни всего народа.
Моисей и Мухаммед были пророками своих народов. В христианстве был сделан принципиально существенный шаг, когда Иисус заявил, что он един с Богом-Отцом. Это был громадный прорыв – значение человека многократно возросло, раз даже сын Божий был рожден человеком. Более того, Иисус утверждал не только свою личную божественность, но общую для всех людей способность к обожествлению. Тем самым он подарил людям новую надежду: что в какой-то отдаленной перспективе у них «откроются глаза» и они станут «как боги, знающие добро и зло». Эта новая надежда предопределила противостояние христианства духу деспотизма, способствовала смягчению нравов и развитию гражданских добродетелей. Н. А. Бердяев писал (25), что очищенный смысл христианского смирения означает не глубокую покорность, а внутренний духовный акт преодоления эгоцентризма. Только при этом условии человек имеет возможность осуществиться вполне, без взаимной конкуренции. Ибо, как прекрасно сказал Иисус, для всех есть место в доме Божьем. Хотя у всех цель одна и все имеют возможность достигнуть ее, следствием этого оказывается не взаимное противостояние, а напротив, взаимное приобщение друг к другу (257, с. 220).
В ядро этических нормативов христианства включено душевное действие. Предполагается, что никакие личные усилия и поступки сами по себе не могут привести человека в рай, если на то нет Божьей милости, поэтому и суетиться бесполезно. Здесь существенно, что душевное действие, глубинное сочувствие другому человеку изменяет внутреннее состояние верующего; вероятность попадания в рай растет. Такое положительное отношение к внутренним действиям, душевному и мыслительному, оказало положительное влияние на развитие теоретической науки в странах христианской традиции.
В этом разделе мы стремились показать динамику представлений о Боге. Во-первых, продвижение от силы, нераздельно соединяющей в себе и зло, и добро, к полной дифференциации представлений о добре и воплощении в Боге только его. Во-вторых, переход от представлений об Абсолюте как полностью непостижимой верховной силы к верховной закономерности, принципу, регулирующему в равной мере и перемещение светил, и события человеческой жизни. В-третьих, от Бога, защищающего только «свой народ», к Богу, защищающему все человечество. Наконец, продвижение от вселенской силы, управляющей человеком с помощью страха и внешнего контроля, к управлению через внутреннее, душевное действие, формирующее совесть и нравственное поведение.
В представлении Бога в разных религиях можно заметить, что по мере движения истории к нашим временам Бог как бы приближается к человеку. Или, другими словами, человек тянется к нему в своем порыве к самосовершенствованию. Если в индуизме и буддизме Абсолют столь абстрактен, что человек предельно удален от него и какой-либо контакт с ним невозможен, то уже в зороастризме Ахура-Мазда становится понятнее благодаря разделению ролей и качеств с Анхра-Майнью. Побуждающая сила Бога как идеала возрастает, если она опосредована указанием на его атрибуты и сущностные свойства – любящий, справедливый, спасающий. Такие качества, пусть в слабой степени, присущи и человеку. Поэтому определения представляют мост между безличным понятием Бога, к которому невозможно относиться по-человечески, и кем-то, к кому могут быть обращены слабые человеческие чувства.
Группа религий, включающая иудаизм , христианство и ислам , демонстрирует этот процесс отчетливо. В иудаизме Бог, не имея изображений, наделяется рядом качеств, представляющих его как грозного, неумолимого и страшного. Вместе с тем, способность усовершенствования своего духовного мира, возможность следовать за идеалом настоятельно требует дальнейшего сближения и, пусть весьма слабого, уподобления, идентификации. В христианстве обнаруживаются решительные шаги в этом направлении. Бог становится милостивым, добрым и любящим. Такая совокупность определений помогает его пониманию. Кроме того, поскольку Иисус Христос – Богочеловек, снимается запрет на его изображения. Их появление ускоряет сближение человека с Богом. Ислам тоже продвигался в направлении сближения, но другим способом – по пути наращивания непосредственности общения. Если в иудаизме Бог непосредственно общался со своим народом только один раз, на горе Синай при заключении Завета, а в христианстве много раз, но через посредника, то в исламе неограниченно и от первого лица – через Коран.
Во всех случаях в качестве инструментов сближения выступало слово и изображение. Тем самым был использован принцип овладения реальным миром с помощью мира наименований и образов, то есть основных продуктов психических процессов. На означенном пути сближения Бог как высший идеал меняет свою структуру и усиливает свое влияние на организацию модели мира человека, его приемлющего. Усиливающееся притяжение «висящего» над иерархией идеала освобождает человека от метаний под влиянием множества мелких целей и делает его более сильным и целеустремленным.