Психология веры
Шрифт:
После второго пришествия Христа на земле установится Царствие Божие, под которым первые христиане понимали тысячелетнее царство добра и справедливости, где все пребывают в радости. Там праведники получат жизнь вечную, не будут ни болеть, ни умирать. Праведники, умершие раньше, не дождавшиеся конца света, пробудятся, чтобы принять участие в Царстве. К то был беден, тот станет богатым, получит во сто крат больше земли, домов и родных. Земля приобретет свойства необычной плодородности. Здесь будет иное, благое богатство, поскольку богатство, возникшее на земле ценою пота, обмана, крови и слез, – есть зло, а богатство, которое придет как награда за бедность, труд и муку Христа – есть величайшее благо.
В-третьих, христианство – религия страдания. Раз страдал богочеловек, должен страдать и смертный. «Никто не достигнет Царствия Небесного, кто не прошел через искушение» (Тертуллиан). В Царствие
И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его и светильник его – Агнец. Среди улицы – его древо жизни, дающее каждый месяц свой плод, и листья дерева для исцеления народов. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И не войдет в него ничто нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.
Откр. 21, 4, 23, 27
Отличие христианства и в утверждении понятия промежуточного времени. Царство Божие – вечная жизнь – означает, что смерть не конечное событие, а только переходное состояние. Умерший заснул (усоп) и может пробудиться к новой жизни или к вечному умиранию в огне. Согласно понятиям христианства , тело принадлежит внешнему миру, а не личности, несмотря на то что разрушение его переживается человеком как разрушение собственной жизни, а потому возникает страх смерти. Учение о бессмертной душе дает решение этого противоречия – смертность организма и бессмертие души. Понимание смерти тесно связано с идеей двух судов. Первый суд, индивидуальный, происходит немедленно после кончины, когда грешники отправляются в ад, бесспорные праведники – в рай, а остальные – в чистилище. Но еще будет общий Страшный суд, когда весь род человеческий предстанет перед лицом высшего судьи. Идея о немедленном загробном воздаянии после смерти давала исход для постоянно попираемого в жизни чувства справедливости, помогая переносить свою участь, примиряла с реальностью социального неравенства.
Во времена раннего христианства считалось, что конец света близок. Отсюда то страстное стремление, с которым христиане тогда предавались власти моральных абсолютов, не заботясь о сохранности существующего общественного устройства. Ведь крах этого устройства был для них несомненен и недалек. Поэтому не имела смысла борьба за воплощение идеалов в земной жизни. Это была не утопия, а рациональный подход. Именно здравый смысл повелевал полностью сосредоточиться на предельных идеях, не принимая в расчет промежуточные цели. Другой стороной этой позиции выступала разрушительная сила пророчеств Апокалипсиса, так как она вела к пренебрежению всем в настоящем, тем более что Иисус призывал к внутренней независимости от тленных вещей.
Мораль и нравственность
Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее;
а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее;
Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?
Мф. 16, 25–26
Христианство , как и другие религиозные учения, заключает в себе две стороны: этическую – как надо жить человеку и человечеству, и метафизическую, объясняющую, почему людям надо жить именно так. Основа христианской морали – признание абсолютным основанием нравственности как сознательный ориентации на понимание людской сущности, способов развития личности и приближения к безгрешному образу Христа. Христианство сформировало новый идеал любви к Богу и всем людям – бескорыстный, чистый, братский.
Спасение через праведность – ядро христианского учения. Достижение личной жизненной задачи сводится здесь к самоотверженному осуществлению Божьей воли. Наиболее значимыми добродетелями на этом пути выступают любовь и смирение. Смирению противопоставлена гордость, так как она отчуждает человека от других людей и лишает его любви, то есть Бога. Поскольку человек не может жить без любви, без духовного общения с другими, гордость, замыкая его в себе, неизбежно убивает. Таким образом, отвергаются эгоизм, когда человек помышляет лишь о своей выгоде и ради временных благ забывает высшее назначение человека. Так утверждается особая форма гуманизма – всепрощение, непротивление и способность никого и ни за что не осуждать (дисциплина мысли), которая стала одним из центральных положений христианской этики. Подобная этика, в первую очередь, провозглашает необходимость милосердия, сострадания и человечности, то есть качеств, предполагающих любовь к униженному, угнетенному ближнему и «последнему» по своему положению в обществе. Состояние бедности в Новом Завете блаженно. Оно вызывает едва ли не почтительность, богатство же нуждается в оправдании. Идеальными людьми являются простодушные – «малые сии». Они противополагаются не столько богатым, сколько мудрым и разумным. Вместе с тем бедность – первое условие для вхождения в Царство Божие. Раннее христианство с особенной энергией утверждало полный отказ от собственности:
Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут; Ибо, где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.
Мф. 19, 21
С развитием христианства отношение к бедности постепенно изменялось, так как в христианские общины входили и богатые, и бедные. Реальный жизненный компромисс закономерно приводил к компромиссу в идеологии. Возникло понимание того, что бедность хоть и необходима, но не является основополагающим условием. Если сначала считалось, что богатому не войти в Царство Божие, пока он не раздаст свое имущество нищим, то постепенно возникают два новых тезиса: во-первых, особое значение стали придавать тому положению из Нагорной проповеди, где говорится не просто о «блаженных», но о «блаженных и нищих духом». Тем самым социальная проблема спасения бедных подменялась проблемой индивидуального спасения, зависящего не от социального положения, а от личных качеств. Добродетельный богач, как и добродетельный нищий одинаково становятся праведниками, если они христиане, приемлющие слово Божие, покаявшиеся и смывшие грехи свои водою крещения.
Равенство перед Богом. Все души для христианства были свободными и равными от рождения (204, с. 106). Это положение приводит к утверждению равноценности всех людей и признанию в каждом человеческом существе полноправной, нравственной личности, имеющей известные обязанности. В соответствии с такими представлениями любой человек имеет нечто, что не может принадлежать никакому господину – это его бессмертная душа. Ценность личности в этом смысле становится независимой от ее общественного положения. Для рабов это означало признание их духовного равенства со свободными людьми, для рабовладельцев было важно, что христианство призывает рабов повиноваться господам; для бедняков – что произносились угрозы в адрес богачей; богачи утешались обещанием Царства Небесного за щедрую милостыню. Нравственный постулат о ценности любой, единичной жизни изложен в притче о заблудшей овце:
А нашед, возьмет ее на плечи свои с радостью, И пришед домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу. Сказываю вам, что на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.
Лк.13, 4–7
Бог есть любовь – высший принцип христианства . «Вера без любви – медь звенящая». Учение о любви к ближнему «как к самому себе» это указание пути к расширению границ личности, от себя к другим и до вселенского охвата. (Напомним, что в иудаизме «ближним» именовали только единоверца, соплеменника, а в христианстве уже любого человека.) В этом понимании любовь – фундаментальный, психологический фактор, гласящий, что любить – значит забывать себя. Как из психологии, так и из обыденного опыта известно, что с момента возникновения любви человек становится способным преодолевать не только жесткие рамки замкнутости, эгоизма и эгоцентризма, но даже предписания культурной среды, в которой он живет. Ради любимой или любимого он может пренебречь правилами и шаблонами. Теперь он уже не жестко запрограммирован. Поэтому любовь, особенно к кому-то самому справедливому, – это путь к истинной свободе. Евангельская заповедь силы любви звучит так: