Психология веры
Шрифт:
Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, Не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
1 Кор.13, 4–8
Если любящий человек радуется, то ненавидящий страдает и умножает зло. Суть призыва любить и врагов своих состоит в том, что любовь преобразует, облагораживает весь эмоциональный строй психики. В этом значение призыва – задавить даже само желание зла, прощать обиды и возлюбить своих врагов. Если этот завет не выполнять, то стремление причинить зло и отомстить, не находящее выхода вследствие социальных табу, будет многократно возрастать. Известно, что глубокие страсти
Благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку.
Лк. 6, 27, 28
Христианские добродетели – прежде всего внутренние психические состояния: вера, надежда и любовь. Вера в силу и могущество Господа, по воле которого может исполниться любой замысел. Надежда – что исполнятся те желания, которые еще не сбылись, но могут сбыться. Любовь к высшему существу, дарующему исполнение наших самых жизненно важных ожиданий. Акцент на этих главных добродетелях делает христиан интровертами, направляя их усилия на постижение своего внутреннего мира. Основные моральные требования формулировались так:
Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. (Евр. 11, 1.)
Прощайте до семижды семидесяти раз. (Мф. 18, 22.)
Все, что имеешь, пойди и раздай нищим. (Мк. 9, 21.)
Не судите, да не судимы будете. (Мф. 7, 1.)
Если рука твоя соблазнит тебя, отсеки ее. (Мф. 5, 30.)
Свобода воли – фундаментальное условие нравственности, возможность совершать или не совершать зло. В христианстве произведен нравственный переворот – провозглашена индивидуальная, внутренняя, духовная ответственность. (Такое понятие нравственности кардинально отличается от представлений иудаизма , где главное – ритуалы и устав, жестко нормировавшие внешнее поведение.) В новом понимании свободы воли ключевыми моментами выступают моральные положения, в соответствии с которыми всякое зло (как во внешних поступках, так и во внутреннем мире личности) наказывается, но не людьми, а Богом. («Мне отмщение и Аз воздам» (Рим. 12, 19).)
Появление нового понимания свободы воли привело к укреплению совести как механизма внутреннего контроля и внутренней регламентации поведения и тем самым снизило требования к его внешнему регулированию. Это путь, ведущий как к усилению индивидуальной ответственности, так и к индивидуализму. Трудность в том, что разным людям совесть подсказывает разное. В случае сомнений каждый должен обращаться к примерам и вспоминать, что велел делать Христос в подобных обстоятельствах. Это и есть закон. Он страдал за людей, следовательно, и все христиане должны быть готовы страдать. Он – идеал для каждого верующего, причем отнюдь не отвлеченная норма человечности вообще, а образ-идеал со всем его живым содержанием. (Сила религии заключается и в том, что о морали и нравственности она говорит примерами, оживляющими восприятие и ассоциации собственного опыта.) Таким образом, христианин, насколько возможно человеку, подражает Христу – и в речи, и в делах, и в помышлениях. «Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал» (1 Иоан. 2, 6).
Телесная человеческая слабость Иисуса, подверженность земным переживаниям, такой понятный страх перед страданиями, незащищенность и, в ряде случаев, беспомощность перед грядущим (в молении о Чаше) – все это делало богочеловека несравненно ближе верующему. Особенно близко могли принимать к сердцу Его страдания люди страждущие. Для них Он был «свой», более способный понять нужды бедных и униженных, чем грозный абсолютный Бог. Иисус, испытавший на себе все скорби человеческие и потому питающий к людям сострадание, становится близок и понятен каждому. Он указывает индивидуальный путь спасения. Его пример позволил установить с Создателем другой тип отношений – не страх, но любовь. Теперь с Богом можно было говорить как с любящим отцом, который ждет ответной любви.
Признавая только власть Бога и подчиняясь Ему, христианин духовно освобождался от власти над собой других людей. Однако такое освобождение требовало духовного «усилия», которое дополнительно подкреплялось надеждой на спасение – полной свободы «на том свете», в Царствии Божьем. Учение о спасении выступало как попытка разрешить противоречие между стремлением к управлению собственной судьбой и бессилием перед внешним миром. Подобно тому как Христос жил и страдал во плоти, а затем воскрес и сел одесную престола Божьего, так и человек способен вырваться из мира плотского и греховного. Таким образом, признавая испорченность этого мира, христианство обещало человеку, способному к духовным усилиям, преодоление для себя всеобщей испорченности в другом мире. При этом задача окончательного исправления мерзостей земной жизни возлагалась не на верующего, а на Бога.
Главенство Закона во всей жизни человека (как требовал иудаизм ) христианство заменило главенством Благодати. Возник приоритет не поступков, а помыслов и чувств. На первый план выходил духовной мир человека, его переживания. С позиции христианства только внешняя перестройка жизни людей, без изменения их духовной сущности, не приносит желаемых результатов. «Не придет Царствие Божие приметным образом и не скажут: “Вот оно здесь” или: “Вот, там”. Ибо вот, Царствие Божие внутри вас есть» (Лк. 17, 21). Отсюда вытекало, что не следует ни ждать, ни направлять усилий на подтягивание всех остальных; необходимо прилагать личные усилия, прежде всего, к делу собственного совершенствования. Верующему предлагали более высокую цель, чем жизненное благополучие в этом мире. Такая позиция христианства существенно отличается от прежних учений, так как направляет усилия человека на достижение совершенства, которое должно радикально изменить и текущую, и будущую его жизнь. В этом смысле христианство определило условия появления нового типа личности, в котором внутренние процессы сопровождались преображением материальной природы человека и изменением всех его внешних отношений.
Как известно, страх и любовь – самые сильные чувства. Именно они лежат в основе нравственности. Исторически раньше, в иудаизме , на сцену выступил страх Божий как самое глубинное и мощное психологическое состояние человека. В христианстве сделан следующий шаг в развитии общественного сознания – на сцену выступает любовь. Вместе с тем, наряду с ней остается и страх, но в новом облачении. В качестве основы нравственного поведения в этой жизни предстает страх за будущую жизнь. Ведь воздаяние осуществится в загробной жизни, после последнего суда. С этой точки зрения, отсутствие веры в будущую жизнь разрушает основы этического поведения людей в этой жизни. Страх греха, страх наказания после смерти не может исчезнуть со временем, но страх перед любой земной властью, перед любым земным правителем преобразуется, замещается любовью к Богу и страхом перед Ним.
Таким образом, страх трансформировался, страх перед властителем заменился страхом перед Богом, а страх перед страданием преобразовался в необходимость праведной жизни, поскольку люди болеют не столько по естественным причинам, сколько из-за грехов. Нарушая нравственные законы, человек заболевает. Физическое исцеление является указанием на исцеление нравственное. Страдая за свои грехи, совершенные при жизни, человек имеет шанс их побороть, измениться и попасть в Царство Божие. Но человек может болеть не только из-за совершенных грехов, но и по милости Бога, чтобы болезнь заставила его задуматься и отвратила от еще не совершенных, худших грехов. Люди не могут помочь такому человеку, только Иисус, так как в таких случаях прежде всего необходимо покаяние, а потом уже можно получить исцеление. Однажды принесли Иисусу расслабленного. Он сказал исцеленному: «Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5, 14).
Очищение. Христианство склонно рассматривать не только каждую болезнь, но и любую беду как меру моральной чистоты; поэтому нравственное очищение помогало в несчастье обрести чувство удовлетворения. Способность достойно выдержать «Божье испытание», видеть в несчастье положительные стороны компенсировала социальную неполноценность. Через отпущение грехов человек примирялся с самим собой, восстанавливал самооценку, обретал надежду на справедливое возмещение житейских страданий в потустороннем мире. Избавление от грехов до некоторой степени насыщало потребность в утешении и создавало принципиальную возможность превращения ненависти в прощение и смирение.