Психопат

Браун Чарли Хо

С этого момента и до того времени, как я оказалась на танцполе, я мало что помню. В основном только вспышки.

Кто-то настойчиво стучится в дверь кабинки. Лоис что-то кричит и смеётся.

Щёлк.

Белый конверт.

Щёлк.

Лоис блюёт.

Щёлк.

Пытается выловить свою кредитку из заблёванного унитаза.

Щёлк.

– Поправь лицо.
– говорит Лоис, хватая меня за щёки. Я резко отталкиваю её руку, хватаю её за грудки и припираю к стене.

– Спокойно.
– говорит она, с какого-то хуя щерясь во весь рот.
– Глянь в зеркало.

Я смотрю в зеркало. Левая половина

лица, или вернее даже мышцы на ней схуиебились куда-то наверх.

Щёлк.

Ну и вот, мы на танцполе.

Лоис сразу же кого-то подцепила и повела к нашему столику. Ленни с Молли (видимо, только этого и ждавшие) сразу же направились в бар. Свой столик хорош, если ты хочешь перекусить, но, если тебе нужно как следует надраться, приготовься каждый раз ждать официантку.

Ко мне подкатывает какой-то жирный хуй. На нём - тёмно-синий двубортный блейзер с пуговицами из искусственного черепахового панциря, хлопчатобумажная рубашка в полоску, с красной вышивкой, шёлковый галстук с красно-бело-синим рисунком в виде фейерверков (от Hugo Boss) и фиолетовые шерстяные брюки от Lazo (косые карманы; спереди - четыре складки). Он мне кивает, я киваю в ответ. Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ.

– Хорошая музыка.
– кричит он.
– Здесь самые низкие басы во всём городе. Представляешь, сколько стоит такая игрушка?
– он снова улыбается.

Кокс рвёт крышу, в ушах звенит, и я кричу ему что-то о том, что терпеть не могу Alex Clare.

Он смеётся.

– Ну, это бывает.
– кричит он.
– Любишь коктейли? Может быть выпьем?

Мы идём к бару, и он берёт два ромовых коктейля. Бар угловой и Молли с Ленни сидят напротив нас. Молли по прежнему слюнявит Ленни ухо, тот внимательно слушает и время от времени сосредоточенно кивает. Ленни. Ленни-дурачок.

Увидев меня с мужиком, Молли на секунду останавливается, улыбается и машет мне рукой. Когда она успела так накачаться? Я машу ей в ответ.

Пока нам готовят коктейли, мужик задаёт мне какие-то странные вопросы: "Что ты думаешь о китайской кухне?", "Какой твой любимый цвет?", "Какие у тебя были игрушки в детстве? Куклы? Как они выглядели?", "Ты когда-нибудь была в Европе?", "Какая минеральная вода лучшая?".

Но я под коксом и мне хочется что-нибудь поделать или с кем-нибудь поговорить, но говорить о китайской кухне, Европе и минеральной воде я не хочу, потому что, если бы я захотела поговорить о китайской кухне, Европе и минеральной воде, я бы пошла к Лоис и поговорила с ней о том, как нужно правильно пить ликёры (из рюмки на высокой ножке; прохладным, но не холодным; с чаем, кофе и фруктами; не сочетать с табаком) и толочь мяту в Мохито (так чтобы выступил сок; листья сохранять целыми; ни в коем случае не использовать сушёную мяту - только замороженную; класть не меньше 10-15 листочков), а потом взяла бы бейсбольную биту И ВЫШИБЛА БЫ НА ХУЙ ВСЕМ ЭТИМ УЁБКАМ МОЗГИ ЗА ТО, ЧТО ВО ВСЁМ ЭТОМ ЕБАНОМ ГОРОДЕ НЕЛЬЗЯ НАЙТИ НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА, С КЕМ МОЖНО БЫЛО БЫ НОРМАЛЬНО ПОГОВОРИТЬ!

Нам подают коктейли и он, накрыв мой бокал ладонью, пододвигает его ко мне. Внутрь моего бокала что-то падает, едва слышно булькнув и подняв небольшой фонтанчик розового коктейля под его ладонью.

– За знакомство.
– гадко улыбается он, поднимая бокал.

Не будь я под порошком, я бы никогда в жизни не заметила,

что этот хуй что-то подбросил мне в коктейль.

У меня по спине побежали мурашки. Даже думать об этом не хочу. Мрак.

– Ненормальный.
– бормочу я, забрав у него из рук его бокал и пододвинув ему свой. Беру из стаканчика бармена соломинку для коктейля и отсаживаюсь от него.

Какое-то время он растерянно смотрит на мой бокал, разворачивается лицом к барной стойке, задумчиво вытягивает губы и снова подсаживается ко мне.

– Тебе никогда в жизни не хотелось чего-нибудь необычного?
– начинает он.

Необычного? Чего необычного? Что блядь он имеет в виду?

– Отъебись от меня.
– говорю я и снова отсаживаюсь, уже почти забившись в самый дальний угол.

Наблюдающий за всем этим Ленни напрягается и, что-то сказав Молли, кивает на нас. Молли смотрит на меня и одними губами выводит слова: "Всё нормально?".

– Да.
– таким же образом отвечаю я. Господи, как же она надралась.

Толстяк снова раздумывает, чему-то улыбается, делает первый глоток из своего бокала и во второй раз подсаживается ко мне.

– Послушай, малышка, так же нельзя. Я ведь стараюсь угодить тебе. Стараюсь тебе понравиться, понимаешь?
– он делает ещё один глоток из своего бокала и продолжает.
– Из кожи вон лезу... Чтобы с тобой познакомиться... Эээ... Заказываю тебе дорогой коктейль, а ты...

– Ну, бляяяяяядь...
– протягиваю я и роюсь в сумочке и думаю о том, что я на самом деле тонкая натура и что со мной так нельзя и что я отдала бы сейчас все деньги мира, что бы этот жирный жадный охуевший мудак наконец-то съебался.

Я достаю из бумажника полтинник, кладу перед ним, громко хлопнув ладонью о барную стойку.

– Доволен?
– говорю я и делаю манерный жест рукой.
– Уёбывай.

Я беру сумочку и собираюсь пойти к Лоис за столик - заказать уже наконец себе что-нибудь поесть, но тут жирный мудак хватает меня за локоть. Я долго смотрю на его лапу на моём локте. Перевожу взгляд на него самого. Ахуеть. Бессмертный.

Я уже собиралась въебать ему, но тут к нам подошёл Ленни. Он засунул руки в карманы и уставился на жирного.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, жирдяй, осмотрев его с головы до ног и удовлетворенно осклабившись, спрашивает меня:

– Кто это?
– и снова поворачивается к Ленни.
– Ты чо, старый? Потерял кого?

Ленни въебал жирному с правой по уху. Застыл на пару секунд и налетел снова. Начал его лупить.

Очкастый бармен с точёной фигуркой куда-то побежал, сверкая белоснежной рубашкой под огоньками диско-шара.

Подбирается толпа. Никто не вмешивается. Все одобрительно гудят и снимают на телефоны.

Жирдяй никак не может ответить. Его позиция перед боем оказалась не очень удачной - он сидел, а Ленни стоял и, чтобы одновременно держать меня за локоть и разговаривать с Ленни, жирный слишком низко сполз по стулу. Теперь, когда Ленни его мудохал, жирный бился головой о столешницу.

Бамц, бамц, бамц, бамц - как большой волейбольный шарик, в который место воздуха закачали жир.

Пару раз я думала, что ещё немного и он упадёт со стула. Но он сидел. Сидел и никуда не торопился. Такой здоровый мудак и меня бы наверное сделал, а уж Ленни то точно не стоило в это лезть.