Психоз
Шрифт:
— Понимаете, мистер Мунтолив… я надеюсь, что вы поймете, но мне совершенно не нужен этот перстень. Я пришла сюда лишь потому, что хочу поблагодарить вас за гостеприимство и попрощаться с вами. Пит пытается найти машину, и сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром, мы уедем.
— Пожалуйста, Маргарет, пройдите к нему, — попросила Барбара.
Руки Мэгги дрожали. Она почти физически ощущала на себе давление биополя группы. А может, лучше подыграть им и быстрее возвратиться к Питу?
— Хорошо, — обреченно
Мэгги открыла дверь и вошла в комнату, напоминав шую больничную палату. Не делая резких движении, она осторожно приблизилась к кровати, вокруг которой стояли металлические держатели с капельницами физиологических растворов, крови и другим медицинским оборудованием, обеспечивающим искусственное поддерживание жизни больного. Только сейчас она поняла причину присутствия Адамс в доме. Одного она не могла понять: как Джейсон смог оказаться сегодня рядом с ними, проколесив по отвратительным проселочным дорогам графства Кент не один десяток километров.
Мэгги обернулась в тот момент, когда Адамс закрывала дверь.
— Где вы? — спросил Джейсон из-за пластиковом шторы, закрывавшей кровать. Его голос, не усиленный микрофоном, прозвучал очень тихо.
Она увидела едва различимый силуэт, зашевелившийся на кровати.
— Вы рядом со мной? — спросил Джейсон.
— Да, я здесь, — торопливо ответила Мэгги, опасаясь вызвать у него раздражение.
Лавируя между многочисленными приборами, она подошла к изголовью кровати. Она не заметила, как из- под пластиковой шторы выскользнула рука умирающего и потянулась к ее руке. Рука была белой, худой, со сморщившейся кожей, покрытой гниющими ранами.
Эту омерзительную руку Мэгги увидела только тогда, когда она схватила ее за запястье, в то время как другая, не менее ужасная, появилась из-под шторы и надела перстень на палец Мэгги.
От этого прикосновения Мэгги потеряла сознание и рухнула на пол. Но Адамс была рядом и вовремя подхватила Мэгги под мышки.
Глава 14
Мэгги намылила руку и подставила под струю теплой воды, льющейся из крана.
— Я не могу его снять, Пит, — сквозь слезы проговорила она.
— О, это ужасно!
Она растопырила пальцы и посмотрела на руку. Перстень был слишком массивным и совершенно неуместным на ее тонком пальчике.
— Потерпи, дорогая! Завтра в мастерской тебе его распилят.
Мэгги еще несколько секунд рассматривала ворона с хищно раскрытым клювом и с тоской в голосе произнесла:
— Они все сумасшедшие, Пит.
— Именно поэтому нам нужно побыстрее убраться отсюда. Все они — банда обезумевших богачей. Сейчас сяду на телефон и обзвоню все графство Кент, но машину добуду. Даже если потребуется ее пригнать из Лондона, я не буду колебаться ни секунды. Я вырву тебя из их рук.
—
Она вытерла насухо руки, прошла в комнату и легла на кровать, натянув одеяло до подбородка.
— С тобой все в порядке?
Что-то с ней произошло после встречи с Мунтоливом. Она вернулась обеспокоенная и скованная.
— Да, думаю, все хорошо. Но я очень устала. После всех сегодняшних приключений я умираю от страха, стоит мне только подумать, что может еще произойти.
— Ничего плохого с тобой не случится, обещаю тебе.
— Только не оставляй меня одну.
Она машинально провернула перстень вокруг пальца на руке.
— Каким образом могут служить эти перстни своим владельцам? Мунтолив сказал, что они объединяют нас… Но как ими можно пользоваться?
— Нечто подобное имело большинство известных английских семей. Такие перстни начали входить в моду в XV–XVI веках. Английские вельможи носили перстни с гравировкой своих инициалов…
Взяв руку Мэгги, он внимательно исследовал перстень.
— А знаешь, он достаточно красивый.
— Ненавижу его.
— В XVI веке, имея такой перстень, ты ходила бы с гордо поднятой головой. Это внешне непритязательное украшение означало богатство и власть.
— Мне это безразлично. Я хочу снять его, чтобы ничто больше не связывало меня с Мунтоливом. И еще — я очень хочу уехать отсюда.
Она выдернула свою руку из ладоней Пита и сунула ее под одеяло, чтобы не видеть перстень.
— А мне казалось, что тебе здесь нравится. Ты же сама говорила, что прекрасно себя здесь чувствуешь.
— Сейчас уже нет. Особенно после того, что произошло наверху. О Боже! Видел бы ты эту омерзительную, сморщенную руку! Какая гадость!
— Ты думаешь, что это был не Мунтолив?
Она покачала головой.
— Как могло с ним такое случиться? Сегодня утром мы видели его в добром здравии, а сейчас… Его руки была рукой совершенно больного человека, с длинными ногтями и дряблой кожей… Господи, у меня мурашки бегут по телу, когда я вспоминаю, как она держала меня за запястье.
— Постарайся не думать об этом.
Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Ты поспи, а я спущусь позвонить.
— Возвращайся быстрее, — прошептала она, закрывая глаза. — И не выключай, пожалуйста, свет.
Пит дождался, когда она уснет, задернул полог кровати и, выходя из комнаты, выключил свет. Комнату освещал лишь огонь камина.
В полутемном коридоре на третьем этаже, у двери комнаты Джейсона Мунтолива, Жак Грандье, держа медсестру за руку, настойчиво повторял:
— Но я должен знать! Почему он так быстро сдал? Еще месяц тому назад он как никогда выглядел здоровым и цветущим. А сейчас!.. О Господи! Я не могу даже узнать его!