Псиматы
Шрифт:
«Самое ужасное в достижениях цивилизации — потеря человеческой сущности, — печалился Бронсон. — Если так и дальше пойдет, то через каких-нибудь пятьдесят-шестьдесят лет не останется ни одного нормального человека».
Неизвестно, сколько еще Гарри предавался бы размышлениям о бренной сущности бытия, если бы не раздался звонок в дверь. Фил Лаусон собственной персоной. «Вот молодец, — ехидно подумал Бронсон. — Тише едешь, дальше будешь. Два часа тащился, зато никаких происшествий…»
Док управлял машиной с прямо-таки удручающей апатичностью.
— Рад тебя видеть, — усмехнулся Бронсон. — Не заплутал?
Однако он действительно был рад Лаусону.
— Ну здравствуй, здравствуй! — пропыхтел в ответ док. — А ты, кажется, потолстел!
Гарри не любил обсуждать эту тему. Он действительно имел некоторую склонность к обжорству и, как следствие, каждый год прибавлял килограммчик-другой.
— Старый стал, — огрызнулся Бронсон. — Видно, только ты хорошеешь день ото дня!
Лаусон озадаченно уставился на приятеля:
— Тебя, Аллигатор, похоже, здорово приложило, совсем отшибло чувство юмора!
Гарри себя не узнавал. Обычно ровный и доброжелательный, сейчас он чувствовал себя так, словно побывал в соковыжималке.
— Прости, Фил, мне что-то не по себе.
Док только сверкнул очками:
— Давай, раздевайся! Может, тебя госпитализировать давно пора…
На удивление, внешний осмотр ничего не дал.
— Кости целы, — заявил Лаусон, — но…
Гарри удивленно посмотрел на Лаусона:
— Ты что-нибудь нашел?!
Док немного помолчал, напуская на себя удрученный вид, и вдруг взорвался диким хохотом:
— Да, нашел! — сказал он, — Нашел, что Нора Блей, кажется, взяла-таки тебя на буксир и уже почти превратила в мнительного неврастеника под стать ей самой! По правде сказать, мне чертовски интересно, чему еще ты у нее научился…
Гарри понимал, что перегнул палку со старым приятелем, но сдаваться не собирался:
— Иди к черту, Фил, вечно ты за свое! Просто не можешь без сальностей! В твои годы пора бы перейти от теории к практике.
Лаусон что-то невнятно пробормотал и подошел к журнальному столику, на котором уютно расположилось семейство пивных бутылок. Физиономия дока выразила злорадную заинтересованность.
— Ох уж мне эта «Организация писателей-романистов»! Что, вечерок был жаркий? Конечно, ты ведь у нас всегда был заводилой в любой компании!
Гарри начинало мутить от одного воспоминания о «приматах». «Заткнись, Фил, — мысленно взмолился он. — Ну, что тебе стоит?!»
— Вот смотрю я на тебя, Бронсон, и думаю, какого рожна парню еще надо. Окажись я на твоем месте, уж нашел бы себе занятие по душе, не сомневайся.
Гарри слушал дока несколько озадаченно. «Это что-то новенькое, подумал он. — Посмотрите-ка, старина Фил принялся за мое воспитание».
— Как ни приеду, ты по уши в дерьме, нравится, что ли?
— А ты приезжай чаще, — огрызнулся Бронсон.
— Все никак
Гарри медленно зеленел:
— Слушай, Фил, я тебя прошу…
— Зубы — это ерунда. Нет той полноты ощущений, да, Гарри? — ухмылялся Лаусон. — Ты бы еще «приматов» навестил в Манхэттене на Редисон-авеню, травки бы покурил, с Хиллерами групповушкой занялся, благодать!.. А потом ко мне, серный пластырь на известные места лепить!
Гарри мысленно наметил точку на подбородке Фила и угрожающе приблизился к нему.
— Макака ты краснозадая, а не Аллигатор, — вошел в раж Лаусон, — и ведешь себя соответственно, вот что!
Фил вдруг замолчал. Последовала неловкая пауза, после чего он сокрушенно выдал:
— Ладно, Бронсон, порезвились, и хватит, пора приводить тебя в порядок.
Лаусону с трудом удалось овладеть собой. Теперь осталась лишь смесь страха и изумления. Гарри почувствовал перемену в друге, но совершенно не понимал, чем она была вызвана. Они и раньше переругивались почем зря.
Но саркастичный доктор Лаусон, обладающий к тому же профессиональной толстокожестью, никогда не впадал в депрессии от подобных перепалок. Впрочем, сегодня док был явно в ударе.
— И что ты собираешься со мной делать? — удивился Гарри.
Лаусон все еще изучал его, но теперь уже гораздо спокойнее.
— Знаешь, Гарри, ты мне как кость в заднице, — осмелел док. — Когда-то я был хирургом, и хорошим хирургом, а теперь вынужден возиться с такими вот, как ты, богатыми сосунками!
— Какая трогательная история, сейчас расплачусь, — сверкнул глазами Бронсон. — Если ты не в настроении, то и сидел бы у себя в Тинеке… Кидаешься, как собака, и всякую чушь несешь.
Лаусон выглядел старым и подавленным, как никогда.
— Нет, постой, — сказал он. — Значит, я несу чушь? Нет, дружок! Я плачу за место в списке абонентов манхэттенской телефонной книги, плачу за лазерную вывеску над моим домом: «Доктор Фил Лаусон: надежность, качество, конфиденциальность». Дрянь, вульгарщина, а нее никуда… — Фил извлек из кармана носовой платок и громко высморкался. — Я превратился в третьесортного докторишку! И знаешь, ради чего?
— Нет, — совершенно искренне ответил озадаченный Бронсон.
— Ради того, чтобы лечить выродков вроде тебя от никчемных хворей! Ко мне ходят женщины за сорок, чтобы лучше подготовиться к климактерическому периоду, а еще я восстанавливаю потенцию, снимаю порчу, гадаю на картах Таро и занимаюсь гипнозом. Мастер на все руки. Кстати, может, и тебя загипнотизировать, а?
— Нет, Фил, не беспокойся, я вполне…
Но было уже поздно. Доктор, подобно XZ, начал реализовывать глубоко заложенную программу. Только вот, кому сказать спасибо на этот раз, Гарри понятия не имел.