Псмит-журналист
Шрифт:
Он вновь опустился на кушетку.
— Я что-то вас не понял, — сказал Билли Виндзор. Псмит обернулся к Майку.
— Товарищ Джексон, какой отдел этой газеты вы сохранили бы, став ее редактором?
— Ни одного, — ответил Майк. — Одна чушь, и ничего больше.
— Абсолютное совпадение мнений, — одобрительно сказал Псмит. — Товарищ Джексон, — пояснил он, оборачиваясь к Билли, — по ту сторону океана заслуженно славится проницательностью и ясностью своих взглядов на литературу. Вы без опасений можете всецело на него положиться. В Англии, когда товарищ Джексон командует «марш!», мы все маршируем. Мои же взгляды на ситуацию таковы: «Уютным минуткам», по моему мнению — ничего не стоящему, не подтверди его такой виртуоз, как товарищ Джексон, — требуется больше соли, больше перца. Все эти смердящие странички должны исчезнуть. Завтра же утром необходимо разослать письма, оповещающие Луэллу Гранвилл Уотермен и прочих — в особенностиа Б. Хендерсона Эшера, который после беглого знакомства представляется мне идеальным кандидатом для газовой камеры, — что либо они немедленно прекращают сотрудничать с газетой, либо вы будете вынуждены обратиться в полицию за защитой. После чего мы возьмемся за дело.
Билли Виндзор продолжал молча покачиваться. Он пытался усвоить эту идею. Ее величие совсем его ошеломило. Она была слишком уж всеобъемлющей, слишком революционной. Осуществима ли она? Неминуемым следствием будет увольнение, едва мистер Дж. Филкен Уилберфлосс вернется и обнаружит, что плод его неусыпных трудов, так сказать, лишился избраннейших своих косточек. С другой стороны… Его чело внезапно прояснилось. Что увольнение? Один кипящий час великолепной жизни стоит века без имени, а он останется безымянным, пока будет цепляться за нынешнюю свою работу. До возвращения главного редактора пройдет десять недель. И значит, у него есть десять недель, чтобы испытать себя. В нем вспыхнула надежда. За десять недель он сумеет превратить «Уютные минутки» в настоящую живую газету. И как он сам до этого не додумался? Тот пустячный
факт, что презираемая газета являлась собственностью мистера Бенджамина Уайта и он не имел ни малейшего права что-то в ней менять без согласия этого джентльмена, возможно, и вспомнился ему, но так мимолетно, что он этого попросту не заметил. В критические минуты всего не упомнишь.
— Идет, — кратко ответил он. Псмит одобрительно улыбнулся.
— Вот это достойный дух. Не сомневаюсь, вам не придется пожалеть о своем решении. К счастью, если мне дозволено так выразиться, в настоящее время волей судеб я располагаю кое-каким досугом. Он к вашим услугам. Мой опыт журналистской работы практически равен нулю, но, предчувствую, что я быстро набью руку. Я готов быть вашим заместителем без жалованья.
— Заметано, — сказал Билли Виндзор.
— К несчастью, — продолжал Псмит, — товарищ Джексон более обременен оковами. Перипетии его крикетного турне будут постоянно понуждать его упархивать то в Филадельфию, то в Саскачеван, а засим в Заштатвилл в глуши Джорджии. Поэтому рассчитывать на постоянность его услуг не приходится. И значит, от него мы можем получать лишь моральную поддержку. Поздравительная телеграмма, радостная улыбка одобрения. Но главное бремя работы ляжет на наши плечи.
— Пускай ляжет! — с энтузиазмом провозгласил Билли Виндзор.
— Да будет так! — отозвался Псмит. — А теперь нам следует разработать генеральный план. Вы, естественно, главный редактор, а мои предложения — всего лишь предложения, ожидающие вашего «добро». Вкратце моя идея сводится к тому, что «Уютные минутки» надо довести до предельного накала. Пусть их тон станет таким, чтобы читающая публика дивилась, почему мы печатаем их не на асбесте. Мы должны запечатлевать все события дня — убийства, пожары и прочее — в такой манере, чтобы наши читатели ежились от блаженной дрожи. А главное, мы должны быть стражами народных прав. Мы должны стать прожектором, высвечивающим черные пятна в душах тех, кто любым образом пытается обмишурить НАРОД. Мы должны изобличить злодея и осыпать его таким градом тумаков, что он оставит свои игры и станет образцовым гражданином. Детали кампании разработаем после, но, думаю, если мы будем следовать этому общему плану, то сотворим увлекательную читабельную газетку, которая в какой-то мере заставит этот город протереть глаза. Вы со мной согласны, товарищ Виндзор?
— Еще как! — пылко отозвался Билли.
6. Трущобы
Изменить еженедельную газету от первой до последней страницы без приложения усилий невозможно. Отказ от услуг всех сотрудников «Уютных минуток» оставил в газете заметный пробел, который необходимо было заполнить, а день сдачи номера в типографию был на носу, и до выхода очередного номера сделать что-либо существенное редакционный штат не мог. Им пришлось удовлетвориться шапками на каждой странице «Внимание! Внимание!! Внимание!!! см. внизу страницы!!!», а там добавочная строка гласила: «На следующей неделе! Читайте редакционную статью!» И еще подготовкой забористой редакционной статьи, сообщавшей о намеченных переменах. Последним в основном занялся Псмит.
— Товарищ Джексон, — сказал он Майку, когда они отправились вечером на поиски квартиры. — Мне кажется, я обрел свое metier[Призвание (фр.).].
По мнению многих, моим уделом предстояло стать коммерции, и, без сомнения, не сверни я с этого жизненного пути, быть бы мне финансовым магнатом. Но что-то как будто шептало мне даже в разгар моих триумфов в Ново-Азиатском банке, что существуют и другие поприща. Теперь мне мнится, что я нашел дело, для какового меня создала природа. Наконец-то я обрел Размах! А без Размаха — где мы? Втиснуты в узкую щель. В этой статье есть отличные места. И особенно последний абзац, начинающийся: «На „Уютные минутки“ намордника не надеть!» Мне он нравится. Задает верный тон. Он взволнует кровь свободных, независимых людей, и полчища их будут сидеть на ступеньках нашей редакции в ожидании следующего номера.
— Ну а следующий номер? — спросил Майк. — Вы его вдвоем с Виндзором напишете?
— Отнюдь. Товарищ Виндзор как будто знаком с отборными молодцами, репортерами других газет, которые с восторгом завалят нас материалами за скромную мзду.
— А Луэлла, как ее там? И прочие? Как они к этому отнеслись?
— Вплоть до настоящей минуты это остается неизвестным. Письма, недвусмысленно дающие им от ворот поворот, были отправлены только вчера. Но как бы они ни извивались, на нас это не подействует. Помилования не будет!
Майк расхохотался.
— Ну и заварушка! — сказал он. — Я чертовски рад, что это не моя газета. Вам, двум свихнутым, повезло, что владелец в Европе.
Псмит посмотрел на него со страдальческим удивлением.
— Не понимаю вас, товарищ Джексон. Вы намекаете, что мы действуем не в интересах владельца? Когда он увидит, как вырос тираж под нашим благодетельным руководством газетой, он огласит свою гостиницу веселым пеньем. Его сияющая улыбка станет присловием в Карлсбаде. Ее будут показывать туристам как местную достопримечательность. И терзать его будут лишь сомнения, положить ли деньги в банк или хранить их в ванне и купаться в них. Нам предстоят великие дела, товарищ Джексон. Погодите, пока не увидите наш первый номер.
— Ну а редактор? Наверное, после первого номера он примчится сюда, брызжа пеной.
— У товарища Виндзора я выяснил, что с этой стороны нам нечего будет опасаться. Товарищу Уилберфлоссу (его фамилия Уилберфлосс) по счастливейшему стечению обстоятельств прописан строжайший отдых. Добрейший лекарь, прекрасно понимая, какой страшнейшей нагрузкой было чтение «Уютных минуток» в их былой форме, потребовал категорически, чтобы до возвращения он был лишен доступа к газете.
— А что вы будете делать, когда он вернется?