ПСС том 14
Шрифт:
Да, Плеханов недаром сравнивал себя с Марксом.
Кугельман ответил Марксу, видимо, какими-то выражениями сомнения, указаниями на безнадежность дела, на реализм в противоположность романтике, — по крайней мере, он сравнил Коммуну — восстаниес мирной демонстрацией 13 июня 1849 г. в Париже.
Маркс немедленно (17 апреля 1871 года) читает суровую отповедь Кугельману.
«Творить мировую историю,— пишет он, — было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо-благоприятных
Маркс в сентябре 1870 года называл восстание безумием. Но когда массывосстали, Маркс хочет идти с ними, учиться вместе с ними, в ходе борьбы, а не читать канцелярские наставления. Он понимает, что попытка учесть наперед шансы с полной точностьюбыла бы
ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ ПИСЕМ К. МАРКСА 379
шарлатанством или безнадежным педантством. Он выше всегоставит то, что рабочий класс геройски, самоотверженно, инициативно творитмировую историю. Маркс смотрел на эту историю с точки зрения тех, кто ее творит,не имея возможности наперед непогрешимоучесть шансы, а не с точки зрения интеллигента-мещанина, который морализирует «легко было предвидеть... не надо было браться...».
Маркс умел оценить и то, что бывают моменты в истории, когда отчаянная борьба массдаже за безнадежное дело необходимаво имя дальнейшего воспитания этих масс и подготовки их к следующейборьбе.
Нашим нынешним квазимарксистам, любящим цитировать Маркса всуе, чтобы брать только оценку прошлого у него, а не уменье творить будущее, — совсем непонятна, даже чужда в принципе такая постановкавопроса. Плеханов и не подумал о ней, когда приступал после декабря 1905 г. к задаче «тормозить...».
Но Маркс именно этот вопрос и ставит, не забывая нисколько того, что в сентябре 1870 года он сам признал безумие восстания.
«Буржуазные версальские канальи, — пишет он, — поставили перед парижанами альтернативу: либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы. Деморализация рабочего классав последнем случае была бы гораздо большимнесчастьем, чем гибель какого угодно числа вожаков» 177.
Этим мы и закончим краткий обзор уроков достойной пролетариата политики, которые преподает Маркс в письмах к Кугельману.
Рабочий класс России доказал уже раз и докажет еще не раз, что он способен «штурмовать небо».
5-го февраля 1907 г.
Напечатано в 1907 г. в брошюре, Печатается по тексту брошюры
изданной в Петербурге изд. 1907 г., сверенному с текстом
издательством «Новая дума» брошюры изд. 1920 г.
380
ВТОРАЯ ДУМА И ВТОРАЯ ВОЛНА РЕВОЛЮЦИИ
Петербург, 7 февраля 1907 г.
События развертываются с быстротой, которую нельзя не назвать прямо революционной. Четыре дня тому назад мы писали по поводу избирательной кампании в Петербурге , что политическая группировка уже наметилась: революционная социал-демократия одна только поднимает самостоятельно, решительно и гордо знамя беспощадной борьбы против насилий реакции, против лицемерия либералов. Мелкобуржуазная демократия (включая сюда и мелкобуржуазную часть рабочей партии) колеблется, поворачивая то к либералам, то к революционным с.-д.
Сегодня выборы в Петербурге. Результаты их не могут изменить указанного соотношения общественных сил. А вчерашние выборы в Думу, давшие уже 217 членов из 524, т. е. более двух пятых, рисуют ясно состав второй Думы, рисуют ясно складывающуюся у нас на глазах политическую ситуацию.
1 78
По данным «Речи» , склонной, конечно, подкрашивать дело в пользу кадетов, 205 выборных членов Думы распределяются так: правых — 37, националистов-автономистов — 24, кадетов — 48, прогрессистов и беспартийных — 16, беспартийных левых — 40, народников — 20 (13 трудовиков, 6 с.-р. и 1 н.-с.) и с.-д. — 20.
Перед нами, несомненно, более левая Дума, чем предыдущая. Если дальнейшие выборы дадут такие же
См. настоящий том, стр. 365—370. Ред.
ВТОРАЯ ДУМА И ВТОРАЯ ВОЛНА РЕВОЛЮЦИИ 381
результаты, то мы получим на 500 членов Думы такие крупные цифры: правых — 90, националистов — 50, кадетов — 125, прогрессистов — 35, беспартийных левых — 100, народников и с.-д. — по 50. Разумеется, это — примерный расчет, который мы делаем лишь для наглядности, но правильность крупных итоговых цифр едва ли может быть теперь подвергнута сомнению.
Пятая часть правых; две пятых — умеренных либералов (либерально-монархические буржуа, включая сюда националистов, кадетов и часть, если не всех, прогрессистов); две пятых левых (в том числе одна пятая беспартийных, одна пятая — партийных, народников и с.-д. поровну), — вот какой состав второй Думы вырисовывается перед нами на основании предварительных данных.
Что же это значит?
Самый дикий, самый бесстыдный произвол черносотенного правительства, реакционнейшего во всей Европе. Самый реакционный избирательный закон во всей Европе. Самый революционный в Европе состав народного представительства в самой отсталой стране!
Это бьющее в глаза противоречие выражает с полной наглядностью основное противоречие всей современной русской жизни, выражает всю революционность переживаемого нами момента.
С великого дня 9-го января 1905 г. прошло два года революции. Мы пережили долгие и тяжелые периоды бешеной реакции. Мы пережили короткие «светлые промежутки» свобод. Мы пережили два великих народных взрыва стачечной и вооруженной борьбы. Мы пережили одну Думу и дважды повторенные выборы, которые оформили окончательно партийную группировку, дали чрезвычайно резкую группировку населения, недавно понятия не имевшего ни о каких политических партиях.