ПСС том 8
Шрифт:
Так понял слова тов. Дейча (ср. стр. 324 — «резкий диалог с Орловым») тов. Сорокин в том же заседании.Тов. Дейч объясняет (стр. 351), что он «ничего подобного не говорил», но сам же признает тут же,что сказал нечто весьма и весьма«подобное». «Я не говорил: кто решится, — объясняет тов. Дейч, — а сказал: мне интересно посмотреть, кто эти лица, которые решатся (sic! тов. Дейч поправляется из кулька в рогожку!) поддерживать такое преступное (sic!) предложение, как избрание трех» (стр. 351). Тов. Дейч не опроверг, а подтвердилслова тов. Сорокина. Тов. Дейч подтвердил упрек тов. Сорокина, что «все понятия здесь перепутались» (в доводах меньшинства за шестерку). Тов. Дейч подтвердил уместность Напоминания со стороны тов. Сорокина такой азбучнойистины,
302 В. И. ЛЕНИН
и споров на съезде.Меньшинство заняло, при отстаивании шестерки, принципиально неправильную и недопустимуюпозицию обывательскихсоображений. Меньшинство проявило полное забвение партийнойточки зрения на выбор должностных лиц,не прикоснувшись даже к оценкекаждого кандидата на должность и его соответствия или несоответствия с функциями данной должности. Меньшинство уклонялосьот обсуждения вопроса по существу, ссылаясь на пресловутую гармоничность, «проливая слезы» и «впадая в пафос» (стр. 327, речь Ланге), как будто кого-то «хотели убить». Меньшинство дошло даже до «залегания в чужую душу»,воплей о «преступности» выбора и тому подобных непозволительныхприемов, дошло под влиянием «нервного возбуждения»(стр. 325).
Борьба обывательщиныс партийностью,худшего сорта «личностей»с политическими соображениями, жалких словс элементарными понятиями революционного долга— вот чем была борьба из-за шестерки и тройки на тридцатом заседании нашего съезда.
И на 31 -ом заседании, когда съезд большинством 19 голосов против 17 при трех воздержавшихся отвергпредложение об утверждении всей старой редакции (см. 330 стр. и опечатки)и когда бывшие редакторывернулись в зал заседания, тов. Мартов в своем «заявлении от имени большинства бывшей редакции» (стр. 330—331) проявил в еще больших размерах ту же шаткость и неустойчивость политической позиции и политических понятий.Разберем подробнее каждый пункт коллективного заявленияи моего ответа (стр. 332—333) на него.
«Отныне, — говорит тов. Мартов после неутверждения старой редакции, — старой «Искры» не существует, и было бы последовательнее переменить ее название. Во всяком случае в новом постановлении съезда мы видим существенное ограничение того вотума доверия «Искре», который был принят в одном из первых заседаний съезда».
Тов. Мартов с коллегами поднимает действительно интересный и поучительный во многих отношениях
ШАГ ВПЕРЕД. ДВА ШАГА НАЗАД 303
вопрос о политической последовательности.Я ответил уже на это ссылкой на то, что всеговорили при утверждении «Искры» (стр. 349 прот. ср. выше, стр. 82) . Несомненно, что перед нами один из самых вопиющих случаев политической непоследовательности; с чьей стороны, — со стороны ли большинства съезда или со стороны большинства старой редакции, предоставим судить читателю. Читателю же мы предоставим решение и двух других, очень кстати поставленных тов. Мартовым и коллегами его вопросов: 1) обывательскаяили партийнаяточка зрения проявляется в желании видеть «ограничение вотума доверия «Искре»» в решении съездапроизвести выбор должностных лиц в редакцию ЦО?2) с какого момента действительно не существует старой «Искры»:с номера ли 46-го, когда мы стали вести ее вдвоем с Плехановым, или с номера 53-го, когда ее повело большинство старой редакции? Если первый вопрос есть интереснейший вопрос принципа,то второй — интереснейший вопрос факта.
«Так как теперь решено, — продолжал тов. Мартов, — выбрать редакцию из трех лиц, то я от имени своего и трех других товарищей заявляю, что ни один из нас не примет участия в такой новой редакции. Лично о себе прибавляю, что, если верно, что некоторые товарищи хотели вписать мое имя, как одного из кандидатов в эту «тройку», то я должен усмотреть в этом оскорбление, мною не заслуженное (sic!). Говорю это ввиду обстоятельств, при которых было решено изменить редакцию. Решено это было ввиду каких-то «трений» , неработоспособности бывшей редакции,
См. настоящий том, стр. 296—297. Ред.
Тов. Мартов, вероятно, имеет в виду выражение тов. Посадовского: «шероховатости». Повторяю, что тов. Посадовский так и не объяснил съезду, что онхотел сказать, а тов. Муравьев, употребивший то же выражение, объяснил, что говорил о принципиальныхшероховатостях, проявившихся в прениях съезда.Читатели припомнят, что единственныйслучай действительно принципиальныхпрений, в которых участвовало четыре редактора (Плеханов, Мартов, Аксельрод и я), касался § 1 устава и что тов. Мартов и Старовер письменножаловались на «ложное обвинение в оппортунизме», как один из доводов «изменения» редакции. Тов. Мартов в этом письмеусматривал яснуюсвязь «оппортунизма» с планом изменения редакции, а на съездеограничился туманным намеком на «какие-то трения».«Ложное обвинение в оппортунизме» уже забыто !
304 В. И. ЛЕНИН
причем съезд решил этот вопрос в определенном смысле, не спросив редакцию об этих трениях и не назначив хотя бы комиссии для внесения вопроса об ее неработоспособности»... (Странно, что никто из меньшинства не догадался предложить съезду «спросить редакцию» или назначить комиссию! Не произошло ли это оттого, что после раскола организации «Искры» и неудачи переговоров, о которых писали тов. Мартов и Старовер, это было бы бесполезно?)... «При таких обстоятельствах предположение некоторых товарищей, что я соглашусь работать в реформированной таким образом ре-
* дакции, я должен считать пятном на моей политической репутации»...
Я нарочно выписал целиком это рассуждение, чтобы показать читателю образчик и начало того, что так пышно расцвело после съездаи что нельзя назвать иначе как дряз-гой.Я употребил уже это выражение в моем «Письме в редакцию «Искры»» и, несмотря на недовольство редакции, вынужден повторить его, ибо правильность его неоспорима. Ошибочно думают, что дрязга предполагает «низменные мотивы» (как умозаключила редакция новой «Искры»): всякий революционер, сколько-нибудь знакомый с нашими ссыльными и эмигрантскими колониями, видал, наверное, десятки случаев дрязг, когда выдвигались и пережевывались самые нелепые обвинения, подозрения, самообвинения, «личности» и т. п. на почве «нервного возбужде-
* Тов. Мартов добавил еще: «На такую роль согласится разве Рязанов, а не тот Мартов, которого, как я думаю, вы знаете по его работе». Поскольку это есть личноенападение на Рязанова, постольку тов. Мартов взял это назад. Но Рязанов фигурировал на съезде в качестве нарицательного имени вовсе не за те или иные его личные свойства (касаться коих было бы неуместно), а за политическую физиономиюгруппы «Борьба», за ее политические ошибки.Тов. Мартов очень хорошо делает, если берет назад предполагаемые или действительно нанесенные личные оскорбления, но не следует забывать из-за этого политических ошибок,которые должны служить уроком партии.Группа «Борьба» обвинялась у нас на съезде в внесении «организационного хаоса» и «дробления, не вызываемого никакими принципиальными соображениями» (стр. 38, речь тов. Мартова). Такоеполитическое поведение безусловно заслуживает порицания не только тогда, когда мы видим его у маленькой группы до съезда партии в период общегохаоса, но и тогда, когда мы видим его послесъезда партии, в период устранения хаоса, видим со стороны хотя бы и «большинства редакции «Искры» и большинства группы «Освобождение труда»».