Псы Господни (Domini Canes)
Шрифт:
— Что ты тут разоряешься, как училка? Я с тобой так и так пойду. Мне сегодня Брюля приснилась… — Мёрси с силой ударила себя кулаком по колену. — В харю плюну, козлу!
— Плюнуть Сатане в харю — это круто, — неопределённо сказал Илья, наливая второй стаканчик. — Хватило бы слюны. А то высохнет, пока дотащимся.
— Мы потихонечку пойдём, Илья, — неуверенно улыбнулся Сашка. — Я для детей конфеты возьму. Найдём их и домой пойдём. Кристина любит «Мишку на севере», а Леночка — арахис…
Все трое чего-то не договорили. И только позже, думая об этом, шагающая впереди Анна, поняла — они не хотели остаться
Потому, что только у неё была цель.
Перед уходом Анна повела всех к себе на квартиру. Ненадолго — захватить кое-что. Кроме Мёрси, никто ни разу не был в её квартире. Илья уселся на диван и стал осматриваться. Так, ничего особенного. Обыкновенная квартира. Чистенько, аккуратно, вытребеньки всякие, чисто по-бабьи, расставлены на протёртых от пыли полочках. На компе игрушка прилеплена — чёрный кот с пищалкой на боку: «Press here». Вопил, поди, как оглашенный, когда батарейка была ещё цела. Фотография симпатичного парня на стене — сын, наверняка, сын. Что-то от Анны в лице, а так, наверное, в папу.
Пока Анна переодевалась в соседней комнате, Мёрси ушлёпала на кухню, буркнув: «Коту ряженки налью… напоследок». Свихнулись они совсем… обе две… несмотря на непробиваемое упрямство, появившееся в обоих. Самое смешное во всём этом то, что Мёрси одна ушла. Это в нынешние-то времена, когда друг от друга отойти страшно и даже по нужде парами ходим! А кота, значит, кормить, не страшно. Благо, что кот этот неизвестно откуда приходит и таким же макаром исчезает. И, между прочим, коты частенько слывут приверженцами дьявола… чтоб ему, козлу рогатому, пусто было! Однако — бренчит Мёрси на кухне тарелками, ряженку толстомордому коту с усатой нахальной мордой, наливает. Психология наадреналиненых, что ли?..
На столике рядом с диваном Анна разложила листы бумаги, исписанные крупным, неразборчивым почерком. Дневник вела, надо же! Несколько листов в сторонке отпечатаны на принтере. Наверное, остались с «довоенных» времён — старые записи. Чего-то там про «гранатовый крестик»… бабушка-ведунья… ах-ах и сюси-пуси… писательница, понимаешь ли. Столько времени рядом провели, и не знал. То-то она застревала здесь так надолго! Впрочем, все мы по-своему справляемся со страхами. Ты, вон, водяру потягиваешь, Мёрси за тобой хвостиком ходит, часами с тобой разговаривает… а точнее, слушает, уши развесив. Боже, как всё это старо! Немолодой чёрный мавр смущает невинную душу юной Дездемоны рассказами о перенесённых страданиях… «Театр у микрофона», блин…
Анна появилась неожиданно и нахмурилась, увидев, что Илья смотрит на её заветные листочки. Неловко вышло… можно подумать, очень мне её писульки интересны! Хм… однако, она неплохо смотрится в джинсах и этом свитере. И синяки под глазами её нисколько не портят. Наоборот — интересная бледность в лице появилась. Вот только глаза колючими стали. А ведь ещё вчера утром хлопотала: «Илья, тебе надо меньше пить… тебе надо делать массаж, а то ноги совсем замучают… тебе надо одеться потеплее, сегодня холодно… ах! дети не хотят эту кашу, надо немного варенья положить!..» — и так далее. А сегодня смотрит, как приценивается, как бы тебя половчее по голове дёрнуть и шкуру снять, пока тёплый…
— Держи-ка, командир, нож. Я как раз запасной прихватил. Если хочешь, Сашка научит с ним обращаться. Он у нас на все руки мастер, если речь об оружии идёт. И ножны…
— Мы сейчас зайдём в один магазинчик, — ответила Анна, собирая стопку и запихивая её в свой рюкзак. — Тут неподалёку. «Природа» называется. Там раньше рыбок и птичек продавали, а сейчас — типа, как ваш «Охотник». Я там видела гарпуны. Ружья подводные. Они-то уж точно должны работать, если ещё остались.
Она забрала у Ильи нож, проверила ногтем лезвие, запихнула его в ножны и пристроила к потёртому кожаному ремню, застёгнутому поверх джинсов. Ремень свободно висел на бёдрах, не вдетый в штрипки. На левом боку была пристроена новенькая сапёрная лопатка в чехле. Теперь слева её уравновешивал тяжёлый охотничий нож.
— Ты, блин, как Клинт Иствуд, — сказал Илья, сидящий на диване. — Лопаткой можно ох…енно рубануть. Уж голову-то пополам раскроишь, это точно.
— От мужа осталась, — рассеянно пробормотала Анна, укладывая в рюкзак какие-то свёртки. — Всё забывала отдать. За пузырь у какого-то прапорщика купил…
— Угу… — ответил Илья, доставая плоскую бутылочку коньяка. — Надо там фляжки присмотреть, а то мы с Сашкой в прошлый раз не сообразили.
— Плесни-ка мне коньяку, — Анна взяла с компьютерного столика весёленький бокал с ухмыляющимся диснеевским Гуффи на боку. — Лей до половины…. Хватит!
Она выпила залпом, не поморщившись. Помотала головой, когда Илья протянул её бутылочку минералки «Обуховская-11»:
— Не надо. Саша, ты где?
— В сортире он, — сказал Илья. — Живот крутило. Вот почему я не люблю совместные санузлы. «Дорогая, нырни на минутку!» — а здесь, всё, как в лучших домах Парижа.
Анна подняла удобный фото-рюкзак с жестким каркасом, проверяя вес. Подумав, открыла его и сунула внутрь стопочку чистых листов. И зачем они ей в дороге? Туалетной бумаги у каждого с запасом. Неужели записи будет вести?
Вот и Мёрси нарисовалась, утирая губы. Наверное, выпила то, что в глубокую тарелку не вошло. Боевые подружки, ага. Любо дорого смотреть — чисто амазонки. Амазоны и амазонки… боевой отряд лишенцев выходит на тропу войны.
— Ну, как, готовы, что ли? — сказал Илья. — Присядем на дорожку. Эх, сидел бы я здесь на диване, и не вставал… да только не дадите, я знаю. Сашка! Ты что там, верёвку проглотил?!
— Иду, — донеслось из-за двери. Похоже, Сашка уже возился в ванной, занятый мытьём рук. Мужик он чистоплотный, этого у него не отнять.
— Аня, каким полотенцем руки вытирать? — пробубнил Сашка.
— Любым! — нетерпеливо дёрнула плечом Анна. — Любое бери!
Прежде, чем уйти из Вовкиной комнаты Анна повернулась к окну — полить напоследок жасмин. На подоконнике возле цветочного горшка сидел большой полосатый кот и умывался, смешно выворачивая лапу. Рядом стояла пожилая женщина в ночной сорочке и поливала цветок из пластиковой бутылки. Старушка была удивительно похожа на свекровь, которая умерла на руках у Анны шесть лет назад.