Псы господни (Солдаты удачи - 8)
Шрифт:
– Он службист. А когда начался развал, перестал чувствовать себя нужным винтиком.
– То есть он хочет снова занять какое-то определенное место, чтобы уважать себя? Так?
– Н-не совсем... Он ведь не сможет стать офицером НАТО. Этот путь для него уже закрыт, Виталий понимает это.
– Младший Дудчик сейчас то ли пытался объяснить что-то посетителям, то ли пробовал во всем разобраться сам.
– Тогда в чем он видит свое удовлетворение?
– Это тоже своего рода шаг отчаяния. Он ненавидит людей, которые развалили армию. Причем, как я понимаю, совершенно
– А заодно мстит стране, которая не оправдала его ожиданий? Я правильно понимаю?
– продолжил мысль Голубков.
– Примерно так...
– согласился утомленный тяжелым разговором Алексей.
– Деньги играют для него существенную роль?
– Как для всякого нормального человека.
– Он пойдет на финансовые жертвы ради того, чтобы удовлетворить свою месть?
– Я думаю, да. Он же обратился опять к англичанам. Хотя тут играет роль и его недоверие к Амиру. Не может же он не понять, что Амир террорист, который использует его и уничтожит.
– Почему вы сказали, что он еще не понял, что и те и другие одинаковые враги? Он в состоянии сам сделать такой вывод? Можно ли ожидать, что он попытается вернуться, прийти с повинной, содействовать хоть в какой-то мере нам, если обстоятельства сложатся так, что у него появится выбор?
Алексей снова задумался или просто собирался с силами для продолжения разговора.
– Если у него будет выбор между арестом и смертью от руки Амира, он все же предпочтет арест. Но он упорный человек, даже упрямый, поэтому, пока у него есть хоть какая-то надежда выпутаться и завершить задуманное, он будет пытаться осуществить идею.
– Он сильно привязан к семье?
– К дочке. Причем больше, чем стремится показать.
Голубков взглянул на Пастухова:
– У вас есть вопросы, Сергей Сергеевич?
– Да, - ответил Пастух.
– Скажите, Алексей Петрович, в крайней ситуации он может решиться на самоубийство?
– Нет.
– Под угрозой ареста он попытается отправить секретные сведения врагу, чтобы осуществить месть? Снова размышление над непростым вопросом.
– Нет.
– Почему?
– Получится, что кто-то попользовался им на даровщинку. Поэтому нет.
Пастухов покивал головой:
– Меня выгнали из армии, Алексей Петрович, вы были правы, - ровным голосом проговорил Пастухов.
– Я рядовой запаса.
У младшего Дудчика достало сил на иронию:
– Золотого запаса страны, - криво улыбнувшись, произнес он.
– Тем более завидую тебе.
* * *
В машине по дороге к управлению Голубков спросил у Пастухова:
– Что с тобой, Сергей? Сдается, что-то не дает тебе покоя, нет?
Пастухов рассудительно ответил:
– После этого разговора у меня крутится мысль: не попытается ли Дудчик связаться с дочкой через тот же компьютер, как только ему представится случай?
Голубков, который спрашивал, в общем-то, совсем о другом, хмыкнул, получив этот неожиданный ответ.
– А что, хорошая мысль. Я поставлю на контроль.
На самом же деле, особенно после перестрелки в Кунцеве, в Пастухове все сильнее звучал голос отца Андрея: "Благоугодим Господу, как воины угождают Царю; ибо, вступивши в это звание, мы подлежим строгому ответу о служении. Убоимся Господа хотя так, как боимся зверей; ибо я видел людей, шедших красть, которые Бога не убоялись, а услышав там лай собак, тотчас возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел сделать страх зверей".
Сергей думал о людях, которые не убоялись сойти с пути своего служения, и теперь только страх перед лающими псами господними - перед ним и его ребятами - может заставить их отказаться от задуманного воровства.
"Вразуми меня, Господи, если судьба моя быть псом Твоим..."
* * *
В управлении Голубкова ожидала плохая новость: с погранперехода Чоп на Украине сообщили, что гражданин Казахстана Бикмурзин Ералы Рагимович пересек венгерскую границу сутки назад. Никакого второго человека с ним в машине не было. Бикмурзина хорошо запомнили, потому что он пытался провезти незадекларированные четыре тысячи долларов. Деньги были изъяты, составлен акт. Бикмурзин вел себя шумно, истерично: сначала предлагал взятку, потом шумел, доказывал что-то, потом хотел отказаться от поездки, утверждая, что теперь езда потеряла смысл, раз у него нет денег.
– Будьте уверены, что Степан Гаврилович Поспелов спокойненько проехал вслед за ним и даже вывез в какой-нибудь скромной машинешке почти миллион долларов - своих и Амира, - сказал Нифонтов.
– Амир в отличие от нас с тобой действует очень нагло, но - главное - результативно.
– Значит, можно предположить, что Дудчик едет добровольно... отозвался Голубков.
– Интересно, на что он рассчитывает?
– Он вырвался за пределы страны - и это для него главное. А рассчитывает он на новую связь с англичанами, - жестко ответил Нифонтов. Что будем делать?
– Ожидать, не поступит ли новый сигнал из Лондона. На этот раз он придет к нам. И еще, Пастухов высказал идею, что Дудчик может попробовать дать тем же способом весточку семье. Он привязан к своей дочери.
– Хорошо. Отдай приказание, пусть следят.
– Уже. Есть и еще одно соображение. Разговор с младшим братом Дудчика навел и меня на некоторые мысли. Что собираются делать Амир и Бен Ладен с полученной информацией? Ведь лично ему эти стратегические сведения никак пригодиться не могут. Американцам он тоже не станет их продавать. Да те и не купят.
– Я бы не обольщался. Нельзя вычеркивать и такой вариант. Бен Ладен может потребовать в обмен на информацию некие политические уступки, освобождение осужденных террористов или что-то подобное, и американцы вполне могут принять такого рода условия.
– И все-таки, по всему судя, сам Дудчик главный удар нацеливал на собственный генералитет. А что, если предположить целью попытку шантажировать именно этих людей?
– Почему их? Скорее уж следует ожидать попытки политического шантажа на самом высоком уровне...