Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Степняцкий резерв вламывается в брешь, стаптывая передние ряды и тесня защитников к стенам.
Яромир смотрит на Вольгу с бешенством, но волхву не до того: лицо страшно напряжено, на лбу и висках вздуты жилы, пахнет опасной чародейной мощью. Глаза кудесника закрыты, сам кудесник полностью сосредоточен: скажешь чего-то – и неизвестно, что случится.
Ратьгой, досадливо крякнув, топорщит пальцами бороду и гневно сверкает глазами. Стрый, поймав взгляд князя, молча поворачивается и топает сапожищами по ступеням.
Ратьгой кидается следом, но князь
– На диво сильны, – заключает князь Годун. – Яромир, неужто не устоим?
На страхополоха фыркают, шикают. Князь Силослав, могучий, статный муж, бурчит брезгливо:
– Ну, если в войске хоть с десяток таких трусов – нет.
Годун багровеет:
– Я не…
– И мы тоже, – спешно вмешивается Яромир. – Спокойно, разве не продумали такой случай? Да, случилось раньше, чем думали, но ведь война.
Князья кивают, на сечу они смотрят с пасмурными лицами, их глаза горят гневом.
Стрый спускается со стены. Гором нетерпеливо ржет, под копытом хрустит лага мостовой. Воевода с высоты седла оглядывает конный отряд, запрудивший улицу перед воротами. Из ножен с хищным шипением вылезает железное стропило.
– Наш черед, – гремит могучан мужественным голосом. Конники с восторгом смотрят на несокрушимого воеводу, в предчувствии битвы кровь кипит. – Пойдем, вразумим неразумных!
Смех великана заглушает скрип открываемых ворот. Конное войско, небольшое, в сотню воинов, неспешно выезжает за стену. Шагом минуют защитный ров по узкому деревянному мосту. Галопом мчатся сквозь яблоневый сад, с холма скатываются блестящей рекой. Теснимые защитники, радостно крича, поджимают, отбрасывая степняков.
Ряды мечников и копейщиков расступаются широкой просекой. Стрый врывается первым: в руке солнечный столб брызжет оранжевыми искрами. Сердца защитников исполняются благоговения: воевода будто Перун, спустившийся с небес.
Конница схлестывается с кочевниками. Стрый ревет голодным медведем, громадный меч описывает круги. Вокруг воеводы хлещут кровавые буруны.
Степняки дрогнули, боевая ярость, подогреваемая примером Повелителя, испаряется. В считанные мгновения их сминают, размазав по земле, уцелевшие откатываются к краю рва.
Стрелки выдают последний залп, сноровисто хватают пуки стрел и пристраивают луки в чехлах. Неспешно поднимают павших и раненых.
– Двинули в город! – командуют воеводы.
Воины передних рядов, успевшие обагрить оружие, отступают. Вперед выходят свежие, а первые не спеша, с достоинством отходят за стрелками в город.
Алтын рвет и мечет, поняв подлый замысел Яромира: рано или поздно степняки расширят бреши, завладеют полем, пешим все же тяжко против конных. И подлец поспешно отступает, пока воины не завязли в рубке, ведь сражаться за стенами куда легче.
Повелитель бросается на отступающих. Резкими прыжками он оказывается у шеренги – рубит выставленные копья, его мечи свершают кровавую жатву. Строй давит живой силой, и бесстрашный степняк отлетает.
– Ко мне! – слышит каждый степняк приказ Повелителя.
Али-Шер направлялся на подмогу неумехе Сомчею, но, резко развернувшись, устремляется на выручку Повелителя, что совершил невозможное: с десятком всадников не только выстоял, но и потеснил лесных дикарей!
Стрый подмечает большой отряд, грозящий смять отступающих, а там и ворваться в открытые ворота. Гикает. Гором мчится быстрее ветра, за спиной запоздало топают кони соратников.
Воздух крутится мутной воронкой, взлетают комья земли. На ров налетает смерч, колья брызгают мелкой щепой. Воздуховорот расширяется и догоняет отступающих. Воины прикрывают лица от секущей глаза пыли, их тела начинает затягивать в воздушный жгут.
Гридень заполошно вскрикивает, ноги отрываются от земли… Воздушные жернова перемалывают в кашу.
Вольга хрипит, на лбу лопается жила. Кровь течет темным ручьем, отяжеляя бровь, глаз скрыт под красной пленкой. Воздуховорот исчезает, осыпаясь пылью, воины злорадно кричат. Князь украдкой утирает кудеснику кровь краем драгоценного корзно.
Волхв сжимает кулаки – посох, скрипя, бьет по площадке. Очевидцам чудятся золотистые змейки, охватившие на миг верх палки.
А на поле, в мутных лужах, что сухая земля впитывает неохотно, бурчат, бурлят пузыри. Земля проседает, став жидкой, как овсяная каша. В глубине клокочет и выстреливает комьями.
Из грязевой ямы с глухим ревом вылетают огромные человекоподобные фигуры. Тела трех великанов покрыты рябью, потоки грязи стекают на землю, при каждом шаге брызжа жидкими комочками.
Степняк замечает чудищ и дергает поводья. Глиняша с утробным ревом пластается в воздухе жидкой струей, обмазывая всадника от макушки до копыт. Степняк под покровом грязи судорожно дергается. Сквозь глину глухо пробиваются крики. Затем глиняша неуловимо стекает на землю в облике великана, а сзади рушатся скелеты человека и коня.
Глиняши азартно кидаются на степняков. В поле, вздымая клубы пыли, падают обглоданные костяки. Кочевники кричат в ужасе, порская от глиняш, как стайка мошек от взмаха ладони.
Глиняши недовольно рыкают, на смазанных непрестанными потеками грязи головах проглядывают темные провалы. Грязевые великаны кидаются друг к другу. На миг получается большая куча грязи. И вот на траву падает громадная тень: чудище, утробно урча, гигантским прыжком настигает убегающих. Всадники застывают выточенными фигурками.
Грязевая волна опадает с гладких скелетов, вновь оборачиваясь тремя человекоподобными фигурами. Глиняши устремляются к новым жертвам.
Степняк в ужасе вбивает пятки в конские бока, животное стремительно скачет. В спину кочевника дышит жаром и чудовищно взревывает. Из земли вылетают столбы огня, в оранжевых складках мелькают нечеловечьи лица. Огненные клинки вонзаются в грудь глиняшам. С хрустом грязевые потоки застывают сухой коркой. Порыв ветра опрокидывает глиняные столбы, и в траве теряется туча черепков.