Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Стрелки со стен шпиговали степняцкое воинство: у пролома завалы трупов, зажигательные стрелы давно не летят, жители поспевают справляться с огнем. Неистовый натиск степняков остановлен, вот-вот отойдут.
В растопыренную ладонь шуйцы Стрыя вложили сулицу, великан небрежно махнул рукой, конь степняцкого вождя жалобно захрипел, упал в лужу крови. Вождя закрыли степняки.
Лошадь с безумным ржанием перепрыгнула через кровавый завал, воины расступились перед мощной грудью, копыта стукнулись о площадку стены. Хищный оскал степняка сменился
Вороги внезапно замерли, стрелы защитников разили безжалостно, вал трупов рос, степняки качнулись назад. Ратьгой срубил пешего степняка, кинул быстрый взгляд на воинство, защитники услышали радостный крик:
– Отступают!
Кременчане с довольным ревом проводили бегущих степняков. Яромир вздохнул облегченно, но сердце царапнуло беспокойство: с чего отступают, почти прорвались?
– Смотрите, смотрите!
Заголосили со стен стрелки, от удивления перестав угощать степняцкие спины железными клювами. Яромир всмотрелся, сердце скакнуло радостно.
– Лют, что ли, вернулся? – буркнул Ратьгой.
Стрый расплылся в широкой улыбке, молча кивнул. По стене пронесся клич:
– Наши скачут, поможем!
Вдогонку степнякам устремился рой стрел, каждое попадание встречалось одобрительным возгласом.
Троица всадников врубилась в отступающие ряды: ошалевшие степняки провожали их растерянными взглядами. Лют с Буслаем походя полосовали ненавистные рожи, не отрывая взглядов от безобразной раны в стене, обугленного сада, дымной завесы. Нежелан с закрытыми глазами и беззвучно шевелящимися губами распластался на гриве.
Гридни прорвались сквозь степняков, копыта зачавкали в размокшей земле, кони с унылыми мордами перебрались через заваленный ров с вырванными кольями, взобрались на крутую земляную насыпь. Защитники приветили оглушительными криками. Спешились у пролома, с сожалением отпустили коней: это с внешней стороны кажется, что можно въехать на коне, на деле – окажешься на третьем ярусе стены.
Стрый заключил гридней в объятия, ратники рядом устало кричали, глаза горели любопытством. Гомон прорезал скрипучий голос волхва:
– Прочь от пролома!
Дружинные мигом отскочили. Стены задрожали, бревна с хрустом обломились, взлетели комья земли: участок стены просел, пролом исчез, заваленный обломками и землей. Защитники довольно рассмеялись: глупые степняки, столько усилий зря.
Яромир оглядел поредевшую дружину, сердце сжалось: еще одного штурма не выдержат. Взгляд князя упал на побратима, Буську с неведомым парнем Яромир игнорировал. Лицо Люта было печальным. Яромир с удивлением отметил новые складки в уголках рта, на лбу. Во взгляде хоробра появилось странное выражение.
Лют поклонился в пояс. Ратники сверлили жадными взглядами: где был любимец Перуна, какое княжье поручение исполнял?
– Как съездил? – спросил Яромир напряженно.
Лют посмотрел в глаза, князь с тревогой отметил глубоко упрятанные грусть и боль.
– Княже, удалось добыть штуку колдовскую, – сказал хоробр медленно.
Сердце Яромира застучало часто-часто, вспыхнувшая надежда насытила усталые мышцы силой. Лют заметил заблестевшие глаза, покачал головой. Буслай затараторил:
– Князь, оказия вышла, не донесли шкатулку.
Лют досадливо поморщился, дернул плечом, сказал побледневшему Яромиру:
– На пути домой повстречали степняков, большой отряд, весь жгли. Не стерпел я, истратил колдовскую силу.
Яромир разочарованно качнулся, воеводы смущенно отвели взгляд, лишь Вольга сказал оживленно:
– Значит, подмога к ним не придет?
Лют кивнул. Яромир с трудом растянул губы, голос прозвучал сильно, радушно:
– Люди, восславьте подвиг Люта свет Радимича! Хоробр уничтожил степняцкий резерв, подмоги им не будет, а с этими потрепанными остатками управимся!
По стене прошел восторженный крик, заглушил обиженное сопение Буслая. Воины по цепочке сеяли радостную весть, задымленный город освежила надежда.
Нежелан поежился от острого взгляда старца в волчьей шкуре, по хребту пробежало стадо ледяных муравьев размером с кулак. Вольга спросил строго:
– Сдурели, бедовика притащили?
Буслай развел руками, кивнул на Люта, хоробр ощерился:
– Вольга, ты бы не выступал.
Князь поспешно вмешался:
– Замолчите, еще распрей не хватало.
– Княже, вели услать бедового, ему на стене не место. Чарам помешает, еще что.
Буслай придержал Люта за плечо, твердо глянул, витязь нехотя отступил. Нежелан понимающе кивнул, поспешил убраться со стены, Буслай крикнул вдогонку:
– Забирайся вглубь, чтоб я тебя не видел.
Воины молча расступились, спину Нежелана буравили удивленные взгляды. Стрый проследил за нежданным попутчиком, взгляд уткнулся в обугленный дом, окутанный густым паром: вереница людей тащила ведра, плескали прозрачные ломти, горячее дерево довольно шипело.
– Ивашка, какого рожна пришел? Ступай домой!
Пастушок дернулся, голова исчезла в плечах.
– Там от меня никакой пользы, – возразил он звонким, ломающимся голоском. – Я здесь буду – хоть на что-то сгожусь.
Стрый плюнул, махнул рукой, в голосе прозвучала скрытая обеспокоенность и нежность:
– Леший с тобой, но будь осторожен.
Буслай вскинул брови, Ратьгой пояснил с кислой миной:
– Да пригрел дудошника, песни очень любы, вот и заботится.
Гридень кивнул, взгляд завистливо уткнулся в Люта и князя, говорящих друг другу на ухо. Стрый понаблюдал за пастушком, устремил взгляд в поле. Ратники постепенно растеклись по стене, напряженно смотря на отступивших степняков, нежданная радость потихоньку выветривалась.