Псы, стерегущие мир
Шрифт:
Буслай покрепче ухватил рукоять молота и примерился к броску прямо в багровый круг на лице. Нежелан от страха закрыл глаза – спрятался от опасности.
Лют сглотнул ком, слова еле пролезли через губы:
– Молодчина. Управился быстро.
Врыколак тихонько рыкнул.
– Куда тебя услать?..
Буслай, держа взглядом гиганта, бросил Люту:
– А может, дев красных? Хоть потешимся… напоследок.
– А зеленых не хочешь?! – огрызнулся Лют. – Вот что, одноглаз-переросток, добудь трех коней: сильных, выносливых,
Витязь пустился в пространные объяснения примет и достоинств коней, вплоть до количества гвоздей в подковах, кожи на седлах, кожи поводьев. Говорил медленно, тягуче, будто лил мед. Буслай против воли зевнул, глаза слипались, молот едва не выскользнул. Костер остался без подкормки – Нежелан стоял столбом, с закрытыми глазами. Языки поредели, буйная пляска сменилась степенным горением, в мельнице потемнело.
Лют закончил требование, перевел дух, шершавый язык со скрипом поскреб сухое нёбо.
– И не торопись, – добавил он, – нам не к спеху.
Врыколак рыкнул, людей облило презрением, облик великана растаял, как льдина на ладони, по лицу Люта скользнул холодный порыв ветра.
Витязь рассерженно вогнал меч в ножны, пол прогнулся под сапогами, пузатый кувшин захолодил ладони. Лют принюхался, лицо подобрело, во рту исчез янтарный водопад. Буслай глянул на прыгающий кадык соратника, сглотнул слюну и пристроил молот на поясе. Глянул на зажмуренного бедовика, пихнул локтем:
– Не спи! Костер потух.
Нежелан охнул, взглядом обшарил мельницу, тряска рук поутихла. Бедовик заторможенно направился к груде хвороста, затрещали ветки, огонь воспрянул духом, остатки темноты по углам исчезли.
Буслай присел на корточки и рылся в яствах, как свин в желудях, губы лоснились жиром, за ушами трещало. Лют ополовинил кувшин, отставил в сторонку, на пирующего соратника глянул неодобрительно. Тут кон скоро выпадет, а он жрет, куском не давится, скотина!
– А что я, – забормотал Буслай смущенно, – хоть напоследок откушаю. Вкуснотища!
Спиной, что ли, чувствует, подивился Лют, махнув на гридня рукой. Отошел к огню, ладонь коснулась желтых языков. Нежелан глянул участливо, глаза расширены, стоят на мокром месте, рот скривил, но Лют отмахнулся.
Буслай успел нажраться, ослабил пояс на дырку, под потолком затихла сытая отрыжка. Даже бедовик глянул с укором, ветками в руках захрустел рассерженно.
Огонь качнуло холодным порывом, снаружи раздались изумленное ржание, перестук копыт. Лют посерел лицом, кулаки беспомощно сжались. Противная громада вынырнула из воздуха, уставилась выжидательно.
– Быстро, – сказал Лют с укором. – А чего внутрь не завел, вдруг что не так?
Врыколак рыкнул оскорбленно, ручищи сложил на груди, сверху полилось обиженное сопение.
Лют озлился.
– Добро! Принеси теперь злата гору, вровень с крышей, полновесными монетами, единого размера. Внутри не ссыпай, а то задохнемся, снаружи оставь.
Врыколак хрюкнул, исчез.
Лют сглотнул горечь: великан в опасной близости, еще один наказ – и схватит, сожмет так, что кровь потечет меж пальцев, будто сдавит сочную ягоду.
Буслай кашлянул, метнул злобный взгляд на бедовика – а кто еще виноват?
– Сходи, посмотри, что за кляч одноглазый достал.
Нежелан глянул испуганно, замотал головой. Лицо Буслая исказилось гневом.
– Что-о?!
Лют остановил соратника:
– Тихо, быстро собираемся и уходим.
Буслай глянул остолбенело, видно, такая мысль ему в голову не пришла. Во взгляде засквозило уважение.
– Другое дело. Кони-то есть, быстроходные.
Спешно собрались, Нежелан хотел погасить костер, но Лют остановил – пусть мельница дотла сгорит.
Дверной проем сочился ночной прохладой, виднелась бледная луна в соляной россыпи звезд. Ошалелые от перемещения, кони бродили неподалеку, пощипывали траву. Врыколак, естественно, не стал их стреноживать или привязывать.
Лют шагнул в проем – уши заложило от грозного рева, грудь хрустнула от удара, ноги оторвались от земли. Буслай увидел налетающую спину, раскинул руки растерянно, троица покатилась кубарем.
Лют приподнялся на локте – грудь ныла, но ребра уцелели – и сощурился в темноту. Воздух замутнел, налился плотью. Врыколак навис на людьми, око буравит Люта с укором. Палец, толстый, как стропило княжьих хором, приблизился к лицу, великан погрозил нерадивому, медленно истаял.
Буслай досадливо сплюнул:
– Вот сволочь!
Лют кивнул:
– Еще какая!
Буслай слез с охающего Нежелана, опасливо приблизился к выходу.
– Коней распугал, скотина! Хорошо, что убежали недалеко.
Лют отошел от выхода, присел у костра. Огонь бросал отсветы на хмурое лицо, брови слиплись в одну, желваки вспухли валунами. Страха не было, но сердце царапала досада.
– Буслай, – сказал Лют ровным голосом, – в моем мешке возьмешь карту и что понравится.
– Лют, да ты чего? – вытаращил глаза гридень. – Я сейчас расплещу громилу! Молот-то не простой.
Лют отмахнулся:
– Брось, лучше собирайся в путь, а если и тебя врыколак не выпустит, то протянешь до рассвета.
– До рассвета не близко, успеет и до меня добраться, – усомнился гридень.
– Ничё, как меня сцапает, пусть исполняет поручения Нежелана, так до зари и протянешь. Поможешь, Нежелан?
Бедовик вытаращил глаза и пролепетал обалдело:
– Рад стараться.
Буслай хотел возразить, но повеяло холодом, волосы встрепенулись и неспешно улеглись, великан заполнил полмельницы. Гридень хрюкнул злобно, болванка молота канула в толстую ногу. Удар прошел впустую, набалдашник пролетел сквозь плоть и ткнулся в доски пола.