Psychica
Шрифт:
– В именной карте вы записаны как Никас-37. Скоро вам предстоит побеседовать с лечащим доктором. Уверен, вы поймете друг друга гораздо быстрее, чем остальные.
– Не понял! Где я нахожусь? Что значит, остальные?
– Это не в моей компетенции. Вопросы задайте вашим ассистентам. Я всего лишь отвечаю за общую безопасность. Можете пока спокойно поесть. Силы вам понадобятся. Приятного аппетита.
Он достал из кармана папку, что-то чиркнул в ней, проверил освещение и удалился.
– Никас тридцать семь? Точно квест! – прошептал Максим, осторожно раскрывая контейнер с кашей. – Лариса устроила сюрприз, или Бочкин прикалывается?
На
Заморив червячка, он только разгорячил желудок, собираясь вновь тренировать кулаки и требовать объяснений. Вдруг появились две тени в санитарных масках, грубо взяли его за локти и уложили на кушетку, фиксировав грудь, шею и ноги кожаными ремнями, а в рот засунув тряпочный кляп.
Максим неумело сопротивлялся, но санитары как по алгоритму привели его в беспомощное состояние, затем щелкнули затвором, и кушетка покатилась на беззвучных колесах по коридору. Максим пялился на блеклые лампы, устав от переизбытка света, жмурился и терял сознание. Он рычал и пытался поднять голову, когда санитары прилепили ко лбу скользкий жгут.
Осталось смириться с уготованной участью. Еле–еле он улавливал неразборчивый гогот, фоновый шум, далекую болтовню, слабые вскрики и всхлипывания. Каталку закатили в лифт. Максим ощутил резкий подъем и перехват дыхания. Затем открылся следующий длинный отсек, и распахнулись двери операционной.
Каталку поставили в центре. Над ним наклонился пожилой человек с гладкой лысиной в круглых линзах, с коротко подстриженной бородкой и пронзительными зрачками, неимоверно узкими, но прожигающими насквозь. Он лично сорвал с него пластырь и вынул кляп.
Максим смачно отплевывался и выпучивал глаза.
– Вы здесь главный? С ума посходили что ли?
– Спокойно, мой друг, – произнес старик мягким голосом, светя в глаза тонким фонариком. – Постарайтесь вдумчиво отвечать на мои вопросы.
Сверху нависали широкий халат и белые перчатки. Сзади толпились кривые силуэты. Максим не мог разглядеть их, а только слышал, когда к профессору наклонялись тени в масках. Старик будто готовился к операции, ожидая, когда подадут скальпель.
Голову снова прижали, прилепив к вискам щекотливые датчики.
– Мягче, мягче. Не шевелитесь, – приказывал старик. Его подвижная мимика превращалась в гармошку. Кожа была непривычно гладкой, будто искусственной как в музее восковых фигур. Старик походил на зловещего гения, готового покромсать любого на органы, чтобы фильтровать экспонаты в формалиновых банках и делать бесконечные срезы, изучая метаболизм кислот и проведение нервных импульсов.
– Релаксанты готовы? – спросил он, подняв вверх крючкообразные пальцы.
– Да, – послышалось с боку.
– Начнем со стартовой дозы. В прошлый раз хватило пятьдесят миллилитров.
– Хорошо. Вводим.
В локтевую вену вонзилась игла. Под кожей что-то заскрежетало. Под солнечное сплетение влилась немая прохлада. Раньше Максим переживал наркоз. В возрасте восьми лет, играя в футбол на бетонной площадке, он сломал ногу. С жуткой болью и истекающего кровью его доставили в районную больницу с открытым переломом. Тогда операция прошла успешно. Кости срослись как на собаке.
– Чем я болен? – успел прошептать Максим, теряя дар речи.
– Скоро узнаем, – донеслось слева.
Максим почему-то не засыпал, а
– За что?
Ремни сжались сильнее. Черствый старик обхватил его плечи.
– Напряжение? Разряд!
Колкий удар по вискам, и цепочка молний пронзила мозг. Он повис в потоке нейронов. Следующий разряд заставил подпрыгнуть и вернуться, колыхаясь как привязанный за тарзанку.
– Удар! Еще удар! Напряжение?
Каждый последующий разряд переносился мягче. Перед Маликовым промелькнула вся жизнь, короткая, ненаглядная и острая, как жгучий мексиканский перец: утроба матери, путь через родовой канал, как он вгрызался в плоть и двигался головкой вперед, с ревом выпутываясь сквозь паутину труб. Стенки влагалища сокращались, помогали ему выталкиваться, а он испытывал ненависть, задыхаясь. На него обрушивался водопад из соленых вод, а могучая сила подталкивала его, бурлила и разрывала промежность, видя вдалеке свет. Он пережил второе рождение, как его взяли на руки, отрезали пуповину как последнюю связь с матерью. Дальше пронеслись пеленки и простыни, запах мочи, умывания, детский сад, прогулки с коляской, сердитый взгляд отца и вечно любящая мать, бессонные вечера, снег, катания на санках, рыбалка, первый школьный урок, продленка, столовая с котлетами на пару и пройденные классы. Затем фонтанной струей пронеслись институт, свадьба, медовый месяц, сложные операции, бессмысленные переработки, межпозвоночная грыжа, родительская дача в сосновом лесу, ссора с сестрой, материнские слезы, катание сына на роликовых коньках, нарядная Ульяна и салат «Оливье» в Рождественский вечер. Путешествие сквозь время закончилось где-то в будущем, когда он увидел себя на тридцать лет старше, значит, прожить ему придется долго, то есть он пока не умрет, значит, нельзя бояться.
– Никас – 37? – услышал он вкрадчивый баритон. – Вы атипично перенесли процедуру. По неизвестным причинам релаксанты на вас не действуют.
– Не действуют?
– Повторный курс пока противопоказан. Вечно у вас не как у людей.
– Как у людей? – повторял Максим, медленно возвращаясь в реальность, замечая, как над ним склонились изучающие тела: причудливый старик с раздраженным видом, скользкий тип восточной внешности с крупной родинкой на щеке и женщина бальзаковского возраста, скрывающая длинные каштановые волосы под белоснежным колпаком, неотступно следящая за его потугами, фиксируя данные мельтешащих датчиков.
В извилинах звучала сумасшедшая симфония Шуберта, а от ощущения оглушающего присутствия было непривычно легко, словно Максим находился в наркотическом опьянении.
– Так мы отменим полный курс? – уточнил тип с родинкой.
– Естественно. Пациент не дал ожидаемых реакций. Электросудорожная терапия требует пересмотра и корректировки. Придется переходить на медикаментозную и магнитно волновую поддержку. Он должен выдать контрольные реакции, иначе вся затея насмарку.
– А если не получится? – с вызовом спросила женщина, хлопая нарощенными ресницами. – Общие показатели далеки от нормы. Я бы провела дополнительные анализы, прежде чем подписываться на прием препаратов.