Птенцы соловьиного гнезда
Шрифт:
— Кара! — умоляюще проговорил Маами. — Я знаю тут неподалеку кафе. Хорошее кафе! Давай зайдем, а? Я угощаю.
— У меня тренировка сейчас, — отказалась девушка. — Я не ем.
— Ну хотя бы чая или сока, ладно? — парень, казалось, чуть не плакал. Карина вздохнула. Кажется, он действительно раскаивается. Ладно. Можно немного и задержаться. Выслушать извинения, вслух простить и поскорее уйти. А то ведь не отвяжется…
— Пошли, — буркнула она. — Куда?
— Тут рядом! — Маами обрадовался так, словно она посулила ему миллион. — Вон по той улице саженей двести.
Указанная улица уходила
— Веди.
Здесь Карина еще не ходила. Тротуар оказался выщербленным и покрытым глубокими лужицами, оставшимися после недавнего дождя. В стремительно сгущающихся сумерках тускло горели редкие фонари. Вдоль тротуара тянулись унылые серые трехэтажные дома социального жилья, и ни одной живой души по такой погоде вокруг не наблюдалось. Только неподалеку возле тротуара стоял потрепанный «торой»-седан, заляпанный грязью по самую макушку. Возле машины торчал высокий плечистый парень, задумчиво пинавший ее по переднему скату. Что-то в его лице показалось Карине знакомым, но что именно, она так и не поняла.
— Далеко еще до твоего кафе? — нетерпеливо спросила она у спины Маами. Парень едва не бежал впереди, ссутулившись и засунув руки в карманы.
— Совсем рядом, — откликнулся он, не оглядываясь. — Еще чуть-чуть.
Одна сторона его куртки определенно провисала. Казалось, в правом кармане лежит что-то небольшое, но тяжелое. Поколебавшись, Карина посмотрела на карман сквозь сканер и почувствовала, как екнуло сердце.
Правая рука Маами сжимала небольшой пистолет.
Вот так номер, озадаченно подумала девушка, автоматически шагая за спутником. Зачем ему пистолет? Он что, меня боится? И куда он вообще меня ведет? На самой улице никаких кафе не наблюдается, а дальше должны начинаться старые заброшенные парки, плавно переходящие в горные леса, где кафе если и есть, то в несезонье точно закрыты.
Они как раз миновали парня с машиной, когда она решила остановиться. Если он собирается в нее стрелять, то вряд ли рискнет при свидетелях. Риск минимальный в любом случае — она ожидает выстрела и не пропустит пулю, даже если он успеет нажать на спуск, но зачем доводить до крайности?
— Маами! — решительно сказала она, вставая на месте и осторожно расправляя манипуляторы, чтобы обезоружить его при первой же попытке вытащить пистолет. — Ну-ка, стой. Куда ты меня…
И тут мир взорвался ослепительно яркой вспышкой и померк.
Пробуждение оказалось ужасным. Затылок саднил, голова раскалывалась от боли, в ушах гудело и выло. Руки и ноги казались свинцовыми и решительно отказывались двигаться. Все тело знобило и морозило. Что с ней? Что произошло?
— Открой глаза, сука! — в унисон с хриплым торжествующим голосом правую щеку обожгло болью. — Просыпайся! Я знаю, что ты не спишь! — На сей раз ее ударили по левой щеке, и ее голова безвольно мотнулась.
Она с трудом разлепила килограммовые веки. Кажется, что-то держало ее в вертикальном положении. По крайней мере, прямо перед собой она различила мутный мужской силуэт. Она попыталась поднять руки, чтобы протереть глаза, и не смогла. К телу постепенно возвращалась чувствительность, и она ощутила боль в запястьях и лодыжках.
Да что происходит?
Она рванулась, но
Прямо перед ней, освещенный неярко горящей лампочкой, свисающей с потолка, стоял тот самый высокий парень, что она видела на улице возле машины. Он стоял, уперев руки в бока, и на его лице светилось откровенное торжество.
— Нравится, сука? — осведомился он. — Что, чудище, небось пытаешься сейчас порвать меня на кусочки своими щупальцами, а? А ведь не выйдет! Знаешь, что у меня есть? — он ткнул большим пальцем через плечо куда-то в угол. Карина посмотрела в том направлении и в смутном освещении увидела небольшой ящик примерно в полсажени высотой, выкрашенный в зеленый защитный цвет. — Та штука, сучка, называется объемным блокиратором. Замечательная машинка, к которой всех вас привязать надо перед тем, как утопить в бухте. Хорошо себя чувствуешь, ага?
Он лениво размахнулся и снова влепил Карине пощечину. От боли у ней на глазах выступили слезы.
— Что тебе надо? — сипло спросила она.
— О! — парень издевательски поднял палец. — Правильный вопрос. Эй, Ма! Ну-ка, поди сюда. Твоя подружка интересуется, что нам надо. Расскажи ей.
Возле окна, которое, как сейчас разглядела Карина, оказалось разбитым вдребезги и от которого несло промозглым холодом, кто-то шевельнулся. Маами шагнул вперед, так, что свет упал на его лицо, и остановился. Он ежился, как от озноба — то ли нервничал, то ли стоящая в комнате стужа проникала под одежду.
— Той, а может, не надо, а? — робко спросил он. — Бить не надо? Она же ничего не мо…
— Заткнись! — резко оборвал его парень. — Она — чудище, мне достаточно. Она чудище, мы — нормальные люди, и на одной планете нам не жить.
— Но…
— Я сказал, заткнись! — угрожающе прошипел Той. — Или я тебе самому все зубы выбью. Ты клятву забыл, которую ячейке давал? Смотри, напомню. Я сказал, расскажи ей. Или с памятью плохо стало?
— Я помню! — испуганно сказал Маами. — Я скажу! Девиант! Мы представляем собой содружество нормальных людей Крестоцина. Таким чудовищам, как ты, нет места на нашей планете. Мы поклялись, что раз и навсегда избавим от вас мир, и ты послужишь первой искупительной жертвой! Твоя кровь падет на головы… или нет, окропит знамя мучеников…
Он запустил пятерню в шевелюру и принялся лихорадочно шевелить губами.
— Все-таки забыл, идиот! — процедил Той. — Ну, мы с тобой потом потолкуем. Зови остальных, живо!
С облегчением кивнув, Маами выскочил из комнаты.
— Эй! — гулко раздался его голос. — Она очнулась! Давайте все сюда!
По невидимой скрипучей лестнице затопотали ноги. Через несколько секунд вслед за Маами в комнату гуськом вошли еще трое — два парня и девушка, совсем юные, лет пятнадцати-шестнадцати. Они испуганно сгрудились у двери, тихо перешептываясь.