Птица над городом. Оборотни города Москвы
Шрифт:
— Хорошо, поговорим о вашей работе на «Веникомбизнес». В чем она заключалась?
— Вы не знаете, что такое пиар-менеджер? Распространение информации о фирме, издание буклетов, контакты с прессой.
— А почему вы представились Анастасии Матвеевой как психолог?
— Я уже говорила вам, что у меня законченное психологическое образование.
— Образование и должность, Тамара Петровна, — разные вещи, не мне вам объяснять. Чем, говорите, занималось ООО «Веникомбизнес»?
Прошедшее время не промелькнуло незамеченным. Дама в кресле набычилась и перестала улыбаться даже злобно.
— Сбытом медицинской техники и аппаратуры.
— А также вы оказывали медицинские услуги населению?
— Э… да, в какой-то мере.
— У вас была лицензия на этот род деятельности?
— Да, конечно.
— Кто вам выдал эту лицензию?
— Я не в курсе. Спросите у Антона Михайловича.
— Обязательно спросим, — пообещал Валерка. — Не беспокойтесь. А вот мне кажется, Тамара Петровна, что у вас не было лицензии. Да и быть не могло. Вот вы рассказывали Анастасии о том, как опасно оборотничество для жизни и здоровья. Но вы же сами крыса по Облику, значит, вы прекрасно знали, что это неправда?
— Неправда? Почему? — крыса была сама невинность. — Она же поздний оборотень, а это совсем другое дело. То, что у поздних бывают колоссальные психологические проблемы, ни для кого не секрет. А что касается проблем со здоровьем, сейчас получены новые данные, что так оно и есть. Просто раньше не было надежной статистики. Нравится вам это или нет, но для них лучше оставаться просто людьми, действительно лучше. Мне показали результаты исследований, я ужаснулась.
— Никонов показал?
— Да, и он тоже.
— Замечательно. А теперь объясните, пожалуйста, кто вам дал право работать с аниморфами?
— Об этих работах мне мало что известно, — быстро сказала Тамара. — Нет, я, конечно, знала, что они ведутся. Но если вы хотите знать мое мнение, мне кажется, для этих детей тоже будет лучше, если у них будет отчужден животный Облик. Так, чтобы не было шансов вернуться к прошлому. Я, конечно, не специалист, но я не видела в этом ничего предосудительного. Не знаю, как вы.
— А в том, что Облики, отнятые у оборотней, были переданы другим людям, вы видите предосудительное? — резко спросил Валерка.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Побледнела она так, что стало отчетливо видно пятно румян на скуле.
— Допустим пока… А в том, что вы намеревались лишить Облика врожденного оборотня, вы предосудительное видите?
— Я не понимаю вас! — повторила Тамара.
— Анастасия Матвеева ввела вас в заблуждение, — спокойно пояснил Валерка. — Она оборотень с детства, из семьи оборотней. Ваши люди совершили большую ошибку. Да и вы тоже, хоть вы и психолог с образованием.
Похоже, Тамара Петровна тоже так думала. Она сжала кулаки и судорожно вдохнула, а краска вернулась на ее лицо даже в некотором избытке. И голос сразу стал скрипучим.
— Она ничего нам не говорила. Если бы мы знали, мы бы, конечно… Так вот… вот оно что…
— Понятно, — подытожил Валерка. — Значит, если бы вы знали, что за Настю встанет сообщество, вы бы, конечно, не стали отнимать у нее Облик. Это только у поздних можно. Ох не верится мне, что вы действительно считали, будто для них Облик вреден!
Тамара молчала, сведя накрашенные губы в тоненькую алую линию. Валерка заговорил снова.
— Я вот чего не понимаю: как вы могли на такое пойти? Ведь вы же сама природный оборотень…
— И что с того? По-вашему, я теперь всем оборотням по гроб жизни обязана? А чем это я вам обязана, вы мне можете сказать?
Мы с Валеркой переглянулись. Вот, казалось бы, полный бред: чем оборотень обязан другим оборотням. Не кому-то конкретному, с кем связан Словом, не своим родным и друзьям, а оборотням вообще. То, что объединяет нас, чем бы оно ни было, вряд ли можно назвать «обязательствами». Чем обязан рыжеволосый другим рыжим, поэт — другим поэтам, а шофер — шоферам? Всем шоферам вообще, сколько их есть? Бред. А между тем даже я слышала этот вопрос, «чем я вам всем обязан», в четвертый раз. И что характерно, предыдущие три — тоже от Валеркиных фигурантов. А сколько раз его слышал Валерка, думаю, он и счет потерял.
— Лично мне этот Облик ничего не дал, — воинственно заявила Тамара. — Какое отношение к крысам среди оборотней, думаю, объяснять не надо…
— А какое у нас отношение к крысам? — с интересом спросил Валерка (наверное, вспомнил о ребятах из своего отдела, серых и капюшонном).
— Сами знаете какое, — отрезала Тамара. — Беспрерывные насмешки, плоские шуточки про мышь белую, про крысятничество… А в среде нормалов тоже навсегда остаешься экспонатом, деткой в клетке. Ах, у вас биотрансформация в анкете, ну вот мы вас и направим в особый подотдел… работать с кучкой… ос-собенных. (Последнее слово она произнесла, вздернув губу и обнажив фарфоровые резцы.) Да если бы не это, я бы давно была начальником управления! У меня были такие возможности…
Тамара все еще продолжала шипеть о том, какие конкурсы на какие вакансии она с блеском выдержала и какие должности могла бы занять, кабы хвост не мешал, когда Валерка взглянул на меня и правильно истолковал выражение моего лица.
— Галочка, — сказал он, — извини, что задержал. Спасибо за помощь, если хочешь, можешь идти.
Нет, уж если говорить о том, что я хочу, — то хочу я сказать несколько теплых слов нашей задержанной. Желательно подкрепленных жестами. Два сапога пара: нормал, который до истерики ненавидит оборотней за то, что сам не оборотень, и крыса, который поперек горла, что она всего только крыса, а не начальник управления. Все беды в мире от зависти. Только некоторые — от жадности… И как раз тут из-за двери раздался отчаянный многоголосый лай.
В холле я застала изумительную сцену. Толстый усатый охранник, тот самый, что тыкал в меня пистолетом, стоял на подоконнике. Подоконник был узкий, помещался охранник на нем с трудом, как старый пятнадцатидюймовый монитор на школьной парте, — опасно нависая над пустотой всеми выступающими частями. Под окном прыгали и бесновались пять щенков, а Ульянка висела на Сереге, безуспешно пытаясь затормозить его целеустремленное движение. Лицо у Сереги было ледяное, глаза — круглые и яростные.
— В чем дело? — спросила я, пытаясь прицепиться к нему с другой стороны. (Не то чтобы я не догадалась…)