Птичьи лица

Лебединская Елена

Кукольник извлекает перевязанный тканью кувшин. Разматывает с горлышка бечёвку, снимает тряпицу. В нос ударяет сладковатый

с кислинкой запах. Зазывно звенят фарфором миниатюрные чашки с блюдцами. Взгляд ненароком стремится отыскать на одной из них скол… Но чашки целы. Среди них нет моей. Все эти чашки – игрушечные подделки. К чему такие? Потчевать кукол? Неужели разноглазый старик и впрямь усаживает своих Берт и Мирабэлл чаёвничать?

Не свожу глаз с бледных красивых лиц, изящных кистей, нависающих ёлочными гирляндами вокруг. На них невозможно не смотреть. Они повсюду. Кисть в чёрном кружеве задевает моё плечо. Я невольно вздрагиваю,

пододвигаюсь к Сатель. Среброволосая кукла из-за спины старика таращится на меня. Точнее – сквозь. Стараюсь не замечать. Ощущение, будто я опять в доме Шарля, и на меня снова пялится уродливая маска. Только теперь уродство сменяется красотой, которая тем страшнее, что притворна.

Кукольник разливает из кувшина напиток.

Сатель по-детски ведёт носиком. Ближайший родственник аромату, пожалуй, квас.

Хватаем игрушечные чашки, и нам уже плевать на их размер. Желудок сводит от голода. Глоток, ещё глоток, скорей бы насытиться. Напиток обращается горьковатой терпкостью во рту.

– Что это? – удивляется напитку Сатель.

Конец ознакомительного фрагмента.