Птицы дождя
Шрифт:
– Вы нашли отпечатки пальцев?
– Только вашей сестры.
– Возможно ли, что нож был ее? Может, она взяла его для самозащиты, а напавший вырвал его из ее рук?
Инспектор выпятил губы.
– Мы не исключаем такую возможность, но Акакава безопасный город. У нас случаются незначительные преступления, но ничего такого, что заставило бы молодую женщину носить с собой нож для самозащиты.
Я молчал. Если бы город был безопасным, моя сестра была бы жива.
– Из сумочки ничего не пропало, – сообщил инспектор. –
Мне припомнилась фраза из газетной статьи, которую я читал: «Тело жертвы было покрыто страшными колющими ранами. Целым осталось только лицо». Но я не видел ее ран. Когда я стоял у гроба, она лежала бледная и тихая. Мне хотелось встряхнуть ее и крикнуть: «Проснись, ладно? Что ты тут делаешь?»
Кеико Ишида всегда была такой внимательной. Ее все любили. Я не думаю, что кто-то мог ненавидеть ее с такой силой, чтобы так жестоко убить. Или я ошибался насчет нее? Если бы я приложил усилия и постарался понять сестру, могло бы это изменить ее участь?
Но было уже слишком поздно задавать такие вопросы. Кеико Ишида спит теперь вечным сном. Из этого сна ее не может вырвать даже цунами…
Глава 2
Как приготовить рис карри
Я проснулся в половине девятого. Взлохмаченный и в том же костюме, в котором ходил в полицию. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, что я не в Токио. Потом мне захотелось есть. Я предпочел бы спать дальше и плюнуть на завтрак, но мой желудок отказался пойти на компромисс.
В отеле «Кацураги» завтрак не входил в предоставляемые услуги, хотя можно было налить себе в холле чай, кофе или апельсиновый сок. Внизу я увидел только одного постояльца, лысеющего мужчину средних лет. Судя по его строгому костюму и потертому кожаному портфелю, он прибыл в город по делам.
По словам Хонды, в отеле использовались только первый и второй этажи. Остальные три этажа пустовали.
– Не беспокойся, там все нормально, без привидений, – сказал Хонда. – Просто для хозяев пока что нет смысла тратиться на поддержание тех номеров. Акакава не туристический и не деловой центр. Тут нет термальных источников, живописных парков и зеленых гор. Честно говоря, я вообще удивляюсь, как этот отель сводит концы с концами.
Я предположил, что он выживает благодаря экономии на персонале. За все время я видел лишь двух человек. За стойкой администратора работала стройная женщина средних лет. Каждый день она была в другом кимоно. Узоры на них всегда были простыми, и от этого она выглядела элегантно и изысканно. Еще по коридору ходила уборщица. Ее постоянным компаньоном была тележка с моющими средствами и рулонами туалетной бумаги, следовавшая за ней, словно верный пес Хатико.
Мой желудок снова заурчал. Деваться некуда, я покорно встал, переоделся и вышел на улицу.
Несмотря на начало рабочего дня, машин на дороге было немного. Большинство горожан ездили на велосипедах. Зато и воздух был чище, чем в Токио.
Я зашел в магазин самообслуживания, находившийся в том же квартале. Когда я открыл стеклянную дверь, звякнул колокольчик. Торговый зал был крошечный, товар тесно сгрудился на полках. Я взял в холодильнике сэндвич с тунцом и пошел к кассе, захватив по дороге утреннюю газету и, полушутя, буклет «Путеводитель по Акакаве».
Когда я был в дверях, в магазин вошла компания старшеклассниц. Одна из девчонок налетела на меня и с зардевшимся лицом извинилась под хихиканье подружек. Глядя на них, я вспомнил сестру, какой она была в их возрасте. В те дни мы с ней все время пробавлялись едой из таких вот магазинчиков. Наши родители почти не бывали дома; они не хотели видеть друг друга и не собирались спасать их распадавшийся брак.
– Раз они терпеть не могут друг друга, зачем они вообще поженились? – сказал я сестре, помогая ей разбирать белье.
– Раньше они нормально ладили, – ответила она.
Вероятно, это было давным-давно, потому что я вообще не помнил такого.
– Как же они поссорились?
Сестра тяжело вздохнула.
– Первая ссора случилась из-за волос. Когда мама родила тебя, у нее начали выпадать волосы. Как-то утром папа сказал, что в ванне забился слив из-за волос. И тогда мама рассердилась и стала орать на него. Так они и орали, а потом папа ушел.
– Я не помню этого.
Она загрузила светлое белье в стиральную машину.
– Ты и не можешь помнить, потому что тебе и года не было. Ты тогда испугался их крика и заплакал, а мама не захотела взять тебя на руки и успокоить. А я боялась даже подойти к ней.
– И что, мама стала лысой?
Сестра засмеялась и включила машину.
– Все было не так страшно.
– А что было дальше?
– Когда папа вернулся на следующее утро, я думала, что все будет нормально, но я ошиблась, – сказала сестра. – У его компании были трудные времена, и он боялся потерять работу. После той ссоры все покатилось под гору. Он стал злиться из-за разных пустяков, скажем, если мясо немного пережарено или если плохо выглажена рубашка.
– Значит, во всем виноват папа?
– Не совсем, мама тоже хороша. Она не умела сдерживаться, – ответила сестра. – Хотя, честно говоря, я немного пристрастна. Мне папа всегда был ближе. Он всегда относился ко мне лучше, чем мама. Иногда мне казалось, что мама несправедливо ругалась на меня. Или я слишком обидчивая?
– Возможно. – Я опустил глаза. – Значит, я причина их ссоры?
– Почему ты так считаешь? – Она покачала головой.
– Ты сама сказала, что они впервые поссорились после моего рождения.