Птицы и другие истории (сборник)
Шрифт:
– Как у нас со съестным? – спросил он.
– Господи, Нат, что еще тебе придет в голову?
– Неважно. Какие есть припасы?
– Завтра среда, наш закупочный день, ты сам знаешь. Я не держу ничего лишнего в сыром виде, все ведь портится. Мясник приедет только послезавтра. Но я могу что-нибудь мясное привезти и завтра из города.
Нат не хотел пугать жену понапрасну, но сам подумал, что намеченная на завтра поездка в город вряд ли состоится. Он заглянул в кладовую и заодно в буфет, где жена держала банки с консервами. Хлеба было маловато.
– А с хлебом что?
– И булочник
Муки тоже было немного. Впрочем, хватит испечь буханку хлеба, если булочник завтра не приедет.
– В старое время мы бы забот не знали, – сказал Нат. – Женщины пекли хлеб два раза в неделю, сами рыбу солили, и в доме всегда были запасы еды. Семья могла бы выдержать осаду, если б понадобилось.
– Я пробовала давать детям рыбные консервы, им не понравилось, – сказала жена.
Нат продолжал забивать досками кухонные окна. И вдруг вспомнил: свечи! Свечи тоже были на исходе. Завтра надо бы и свечей докупить. Но ничего не попишешь. Сегодня нужно лечь пораньше. Если, конечно…
Он встал, прошел через заднее крыльцо в огород и поглядел на море. Солнце весь день не показывалось, и теперь, хотя было всего три часа, вокруг сгустилась мгла, небо было тяжелое, мрачное, бесцветное, как соль. Он слышал, как волны злобно барабанят о скалы. Он пошел вниз по тропке к берегу и на полдороге вдруг замер. Был прилив; вода уже стояла высоко. Прибрежные скалы, утром еще обнаженные, теперь полностью скрылись под водой, но Нат смотрел сейчас не на море. Он смотрел на чаек. Чайки все снялись с места. Сотни, тысячи их кружили над водой, напрягая крылья, борясь с ветром. Чайки затмили небо – потому и стемнело вокруг. Они летали молча, не издавая ни звука. Они парили, кружили, взмывали вверх и снижались, борясь с ветром.
Нат повернулся и бегом бросился к дому.
– Я пошел за Джил, – сказал он жене. – Хочу встретить ее на остановке.
– Что случилось? – спросила жена. – На тебе лица нет.
– Не выпускай Джонни из дому. И запри дверь. И лучше задерни шторы и зажги свечи.
– Но ведь только три часа дня!
– Неважно. Делай, как я сказал.
Он заглянул под навес у заднего крыльца, где держал огородный инвентарь. Подходящего мало. Лопата слишком тяжелая, вилы не годятся. Он взял мотыгу – ее, по крайней мере, легко нести.
Он обогнул дом и пошел к автобусной остановке, то и дело оглядываясь через плечо на море. Чайки поднялись выше и теперь описывали более широкие круги, выстраиваясь в небе в боевом порядке.
Нат прибавил шагу. Он знал, что автобус доберется до вершины холма не раньше четырех, но все равно спешил. На пути он никого, к счастью, не встретил – не то время, чтобы стоять и лясы точить.
Он дошел до остановки и принялся ждать. Конечно, он напрасно спешил – до автобуса оставалось добрых полчаса. Он потопал ногами, чтобы согреться, подул на закоченевшие руки. Вдали перед ним простирались меловые горы, чистые и белые на фоне мрачного блеклого неба. Неожиданно из-за гор поднялось что-то черное, как мазок сажи; потом пятно стало разрастаться, приобрело объем и превратилось в тучу, которая тут же распалась на части, поплывшие на север, на запад, на восток и на юг; и это были вовсе не тучи: это были птицы. Нат следил за их движением по небу, и когда одна стая пролетала над ним на высоте двух или трех сотен футов, он понял по их скорости, что они направляются от побережья вглубь страны и что им нет дела до людей здесь, на полуострове. Это были грачи, вороны, галки, сороки, сойки – птицы, которые не прочь поживиться другими, более мелкими пташками; но сегодня они имели в виду добычу совсем иного рода.
«Им поручены города, – подумал Нат. – Они четко знают, что им надо делать. Им наплевать на нас. С нами расправятся чайки. А эти летят в города».
Он вошел в телефонную будку и снял трубку. Достаточно, если ему ответит коммутатор. Там уж передадут кому нужно.
– Я звоню с шоссе, от автобусной остановки, – начал он. – Хочу сообщить, что мимо меня летят целые полчища птиц. Чайки тоже скапливаются в заливе.
– Ясно, – ответил женский голос, усталый, безразличный.
– Могу я быть уверен, что вы передадите мое сообщение куда полагается?
– Да, да, конечно. – На этот раз в голосе явно звучали раздраженные нотки. Затем послышались короткие гудки.
«Такая же, как все, – подумал Нат, – ни до чего нет дела. Может, ей целый день звонят, надоедают. А ей охота вечером пойти в кино. Повиснет на каком-нибудь парне и будет ахать: „Ты только посмотри, сколько птиц!“ Ничем такую не проймешь…»
Автобус, пыхтя, подкатил к остановке. Джил спрыгнула на землю, за ней еще трое или четверо ребят. Автобус тут же поехал дальше, в сторону города.
– Пап, а это для чего?
Ребятишки со смехом окружили его, показывая пальцами на мотыгу.
– Просто так взял, на всякий случай, – сказал он. – А теперь по домам. Сегодня холодно, нечего болтаться на улице. Ну-ка, живенько! Я постою, пока вы пробежите через поле, погляжу, кто из вас быстрее бегает.
Он обращался к детям, которые жили в поселке, в муниципальных домах. Наискосок, через поле, туда было ближе.
– Мы хотели немножко поиграть по дороге, – заявил один мальчик.
– Никаких игр. Марш по домам, а не то я вашим мамам нажалуюсь.
Дети пошептались, поглядывая на него круглыми удивленными глазами, а потом стремглав помчались через поле. Джил смотрела на отца, недовольно надув губы.
– Мы всегда играем по дороге из школы, – сказала она.
– Только не сегодня. Сегодня игры отменяются. Идем скорей, не будем время терять.
Он теперь ясно видел чаек – они держали курс на сушу, кружили над полями, все так же молча, так же беззвучно.
– Пап, погляди! Смотри, сколько чаек!
– Я вижу. Давай скорее!
– А куда это они? Куда они летят?
– Подальше от наших мест, наверно. Ищут, где теплее.
Он схватил ее за руку и потащил за собой.
– Пап, не так быстро, я не поспеваю.
Чайки проделали то же, что до них грачи и вороны: они развернулись строем по небу, разделились на четыре многотысячных отряда и двинулись на север, юг, восток и запад.
– Пап, что это? Что чайки делают?
В отличие от галок и ворон чайки, разделившись, еще продолжали кружить и не торопились набирать высоту, будто ждали какого-то сигнала. Как будто окончательное решение еще не принято. Еще не сформулирован приказ.