Птицы меня не обгонят
Шрифт:
— Мама, ну, пожалуйста… — вмешалась дочь.
— Оставь ее, — потихоньку уговаривал сестру Милан, — ты же знаешь, что для нашей мамы просто наслаждение, когда мы сдаем экзамены.
Он улегся рядом с сестрой на диван.
— Сколько схватила? — спросил он фамильярно.
Сестра усмехнулась:
— Трудно угадать…
— Думаешь, тебя примут?
Лилина пожала плечами и перевернулась на спину.
— Там были и лучше тебя?
Она ответила не сразу. Но после паузы все-таки сказала:
— Конечно!
—
— Ты же ее знаешь!
— Пора спать! — нарушила их доверительную беседу мать. Она уже была в ночной рубашке и взволнованно металась по кухне.
«Опять ее будет мучить бессонница», — подумал Милан.
— Ты дашь мне наконец пижаму? — недовольно ворчал отец.
Мать хлопнула себя по лбу:
— У меня после этой Праги совсем память отшибло. Что тебе дать? Ага, пижаму…
Лилина поднялась с дивана и удалилась в спальню. Через минуту она вернулась с отцовской пижамой.
— Где она была? — спросил отец таким тоном, будто обнаружил исчезнувший клад.
— В постели, как обычно, — многозначительно заметила Лилина.
Мать вздохнула: «Ты — есть ты!»
Отец что-то пробормотал и исчез в спальне.
Милан погасил в кухне свет.
23
Перед математикой Вендула вернула ему тетрадку.
— Ты на меня злишься, да? — спросил Милан.
Она, не понимая, взглянула на него:
— За что?..
— Я думал, ты…
Он не договорил: Славечек вернулся к парте и стал искать задачник. Видно, и у него совесть была нечиста. Он открыл Миланову тетрадку и, увидав три длинных примера, скроил кислую гримасу.
— Ого!.. Уже не успею списать…
— Что же ты будешь делать? — спросила Вендула.
— Рискну! Может, пронесет…
— Смотри…
Звенел звонок. Класс понемногу утихал. В дверях появилась тощая физиономия математика Шиколы.
— Привет… — прошептала Вендула и незаметно проскользнула к своей парте.
«Если Шикола ее заметил, то обязательно вызовет, — подумал Милан. — Тогда она пропала. Придется мне что-нибудь придумать. Например, упасть в обморок… или нет — порезать палец, тогда Шикола кинется перевязывать…»
Но урок математики прошел, по обыкновению, тихо и нудно.
Милана это огорчило, даже самому себе он не смог доказать, что ради Вендулы готов… готов — ну, скажем, порезать палец!
После математики — история. Учитель Фиширек уже переходил от прихода Кирилла и Мефодия к правлению князя Вацлава, как в класс вдруг явился директор.
— Извините, пожалуйста… — сказал он без долгих объяснений историку.
Фиширек отложил в сторону указку, при помощи которой он уже довольно долго пытался показать девятому «Б» на карте приблизительное расселение чехов в девятом веке.
— Мне срочно необходимы Голуб и Мразек!
Фиширек вежливо поклонился:
— Пожалуйста… —
— Идите, идите, — подбодрял их директор, улыбаясь историку.
Ребята вышли в коридор. Директор подал знак следовать за ним и направился к своему кабинету. Они без энтузиазма плелись следом.
— Что стряслось? Не знаешь? — спросил Милан товарища, синяк под глазом которого сегодня отливал золотисто-синим цветом.
— Вроде бы знаю… — ответил тот загадочно.
Милан ткнул его локтем:
— Давай выкладывай, в чем дело?
— Отцепись! — отрезал Петер и прибавил шагу, стараясь очутиться у дверей директорской первым.
Милан оттопырил нижнюю губу. Он размышлял. На ум пришло одно-единственное слово: «Анкета».
Он не отдал анкету! Что говорить? Надо поскорее придумать причину. Чтоб была убедительна и точна, как удар кузнечного молота. Ну, хотя бы… что потерял, или…
И вдруг — стоп! А при чем тогда Петер? Ведь он уже свою анкету отдал!
Петер постучался.
Они услыхали: «Войдите».
И тут Милан увидал, что их в кабинете пятеро: директор, Петер, Лупоглазый, он и… милиционер!
А этот что тут делает? Неужели Лупоглазый опять?..
— Садитесь, товарищи ученики! — предложил директор.
Ну и ну! Если директор вместо ребятаговорит ученики— значит, дело совсем плохо!
Ученики сели. Милан погрузился в глубокое кресло. Оно подозрительно застонало. Милан метнул извиняющийся взгляд на директора. Но лицо у того оставалось непроницаемым.
Милан увидал, что Лупоглазый сидит на стуле красный как рак и грызет ногти, беспокойно обводя глазами комнату.
— Значит, так, ребята, послушайте! — произнес седовласый милиционер и, нацепив очки, стал читать бумагу, которую вытащил из пишущей машинки: — «Показания Ярослава Кадержабека…» Ага, вот отсюда!.. «Дней десять назад я находился на станции неподалеку от угольного склада. В это время два человека разгружали вагон. Я заметил, что один из них, гражданин Франтишек Длоугий, положил на перила свое пальто. Я проходил мимо и увидал в его кармане зажигалку…» — Седовласый многозначительно посмотрел сквозь очки на Лупоглазого и продолжал: — «…Я влез в его карман и присвоил зажигалку».
Милану слово « присвоил» казалось колючим. А Лупоглазый эту зажигалку просто украл!
— «Вместе с зажигалкой я взял бумажник, в котором было 120 крон. С присвоенными вещами я ушел домой. Я хотел выменять зажигалку на открытки с ковбоями или продать. На вопрос, кто про зажигалку знал, отвечаю: Милан Мразек из девятого «Б» класса и Петер Голуб из того же класса, которому я продал эту зажигалку за 10 крон».
Милиционер умолк, снял очки и положил их на стол перед собой: