Шрифт:
Ночная рыбалка
Сегодня Пашка загорал один, Витька не пришёл. Одному Пашке скучно сидеть на берегу Иртыша среди холмов речного песка, намытого землечерпалкой. Он не знает, чем себя занять, просто глядит на реку и впервые отмечает, что вода в Иртыше неопределённого цвета, не то серая, не то голубая, не то жёлтая. Вдоль берега носятся стрижи и громко свистят. Пашке, однако, кажется, что стрижи плачут. Справа у берега застучала землечерпалка, и заглушила свисты стрижей. Теперь в Пашкиных ушах только размеренный стук землечерпалки. Но и его заглушает раскатистый гудок парохода.
Вон он
Пашка знал все пароходы, буксиры и катера на Иртыше, он даже различал их по гудкам и стукам моторов. За день их проплывало много. Чаще это были блиновидные, черномазые работяги буксиры. Они тянули против течения спаренные, длинные баржи с песком, гравием, брёвнами, углём и прочими грузами. Были среди буксиров крупные и мощные, были и маленькие, которых Витька прозвал жучками. Эти жучки обладали удивительной силой и упорством. Они буквально вгрызались против течения реки, таща за собой на стальных тросах огромные, перегруженные баржи. От них волны не шли. Прицепные баржи, как утюги, сглаживали их. Другое дело, если стрелой пролетит катер. От него шли настоящие волны, но они быстро затухали, не доходя до берега. Самые большие и продолжительные волны образовывались, когда проходил двухпалубный пассажирский пароход с поднятыми над колёсами брёвнами-волнорезами. Такие красавцы, как «Михаил Лермонтов», «Восьмое марта» или «Фёдор Достоевский» проходят всего два-три раза в сутки. Берег встречает их приветственными взмахами рук, одобрительными криками и завистливыми глазами. Пашка давно мечтал именно на таком пароходе доплыть до самого Ледовитого океана.
Сейчас по фарватеру шёл «Фёдор Достоевский» Пашка вскарабкался на вершину песка, замахал приветственно руками. В ответ с палубы парохода замахали руками и шляпами пассажиры. Пароход величественно скрылся за поворотом Иртыша. Щемящая грусть запала в Пашкину душу. Впервые он пропустил «девятый вал» и не покачался на волнах от пассажирского. Витька никогда не пропускал такого удовольствия и всегда первым бросался навстречу волнам, за ним Пашка. Витька, вообще, не давал Пашке покоя. Он заставлял его то бороться с ним, то играть в «ножичек», то нырять, кто дальше, то делать массаж. Витька был большой выдумщик подобных состязаний. Где-то в глубине души Пашка противился Витькиному диктату, но свое недовольство не показывал, даже когда ему вовсе не хотелось дубить и без того дублёную кожу Витькиной спины. А иногда со злостью выполнял очередную Витькину блажь.
– Давай Пашка, ещё рубани «капустки».
И Пашка, садился на Витьку и зло рубил оттянутую кожу на его спине.
– Ну, а теперь слазь! Теперь моя мазь! – кричал Витька, подмяв под себя Пашку.
Витька очень больно рубил «капусту». Пашка скрипел зубами и молчал.
Пашка с Витькой дружат давно, ещё с первого класса, как только оказались за одной партой. В первый класс оба пошли осенью после войны. У Пашки отец погиб на фронте, а Витькин на фронте не был, всю войну проработал на оборонном заводе, эвакуированном в Омск из Москвы. Витька на год старше Пашки, выше его на пол головы, и в свои четырнадцать лет выглядит на все шестнадцать. Учился Витька плохо, и вот, в шестом классе, ему предстоит переэкзаменовка осенью, не пересдаст экзамены по русскому языку и литературе, останется на второй год. Этого допустить было никак нельзя, и Пашка взял его на поруки, приносил на пляж учебники, которые Витька тут же зарывал в песок.
– Пусть отлежатся в песочке, успеется, не то всё снова забуду. – и, как всегда, начинал балагурить.
Сегодня он сообщил Пашке, что едет с отцом и с Хариным на ночную рыбалку.
– Ты тоже с нами поедешь, я уже о тебе договорился.
– Ты что, Вить! Я же никогда не рыбачил. Какой из меня прок.
– Прок будет, не волнуйся. Харин научит.
– А кто такой Харин?
– Харин… – Витька изобразил на лице такую гримасу, что будто бы не знать Харина всё равно, что не знать Пушкина.
– Харин – рыбак что надо! Батя раз пять с ним рыбачил и каждый раз приносил немало рыбы. Я тоже с ними был прошлым летом, натаскали щучек вагон и маленькую тележку. Я тебе разве не говорил?
– Нет, не говорил. Только, Вить, я всё равно не поеду. Мамка завтра в вечернюю смену, дома с Валеркой некому быть.
– Ерунда! Тётя Шура разрешит, скажи ей только, что с моим отцом едешь. – советует Витька. Пашка в замешательстве, не знает, что ответить.
– Заманчиво. – наконец вымолвил он. – Но я всё равно не поеду, не хочу обижать мать.
Я и так от дому отбился.
– Во, лопух! Принёс бы домой рыбы, а, вообще, как знаешь, решишься, приходи. Мы в девять отчаливаем. – досадно сказал Витька.
– А где будете рыбачить? – спрашивает Пашка.
– Как всегда на Зелёном! – отвечает Витька.
Пашка вглядывается в муарную даль, где у самого изгиба Иртыша лежит заманчивый Зелёный остров. Как давно мечтал Пашка попасть на него, побегать по мягкой траве и порыбачить. На ночную рыбалку Пашка в мыслях собирался не раз и даже рисовал в своей голове картину такой рыбалки.
Как только день перевалит середину, спадёт жара, рыбаки на лодках отплывают к заветному берегу Зелёного острова, не спеша, готовят снасти и ждут того часа, когда сядет солнце и рыба начнёт резвиться у самого берега в нагретой за день воде.
Рыбаки вслушиваются в ночную тишину, жадно ловят всплески резвящейся у берега рыбы, и начинается лов. Вот и первая выловленная рыбка, её отпускают снова в воду, иначе удачи не будет. А потом, наловив достаточно рыбы, запаливают костёр, варят уху и хлебают её ложками прямо из закопчённого котелка, и целую ночь рассказывают друг другу рыбацкие байки, прогоняют дремоту в ожидании утреннего жора.
И сейчас Пашка думает о ночной рыбалке, какой её он нарисовал своим воображением. Только теперь она не кажется ему такой несбыточной, стоит лишь ему решиться принять Витькино предложение. И Пашка решается, бежит домой уговаривать мать. Она долго противится, но потом после уговоров сына всё-таки разрешает.
– Возьми поесть и оденься потеплее, ночи уже прохладные. – наказывает мать.
Пашка собирается спешно, боясь опоздать к оговоренному часу.
– Паша, возьми меня с собой. – просит братишка, но Пашка оставляет его просьбу без внимания и бежит через улицу к Витькиному дому, доволен, что успел во время.
– Здравствуйте! – восклицает Пашка, переступив давно знакомый ему порог.
– Здорово, Павел, здорово! – как всегда приветствует Витькин отец, сидящий за столом с незнакомым Пашке мужиком, который исподволь оглядывает Пашку с головы до ног. Это, наверное, и есть хвалёный Витькой Харин – решает Пашка и с робостью смотрит на хмурого мужика, смолящего папиросу.
– Этот, что ль, твой друган? – обращается тот к Витьки.
– Он самый. – подтверждает Витька.
– Ну и дружки ж у тебя плюгавые. – пренебрежительно изрекает Харин. Пашка оторопел от такой характеристики, но Витька дружески подтолкнул дружка локтем в бок и прошептал на ухо: