Птицы в воздухе. Строки напевные
Шрифт:
Но настолько все странно в морской глубине,
Так желанно все здесь, в этом мире беспенном,
Что не нужно объятия братского мне.
Да и вам не понять, верховзорньм, оттуда,
Как узывны здесь краски и сны и цветы.—
О, Царевна морей, им ты чуждое чудо,
Мне же там только мир, где глубины и ты.
ЗАКЛЯТЫЕ
«Царевич, Царевич, ты спишь?»
«Проснуться нельзя мне, Царевна».
И снова жестокая тишь,
Лишь вьюга проносится гневно.
Безумствует там, за окном,
Пред сказочно-древним чертогом,
Где призраки скованы сном,
Где дверь замерла над порогом.
Семь страшных ночей круговых,
Как семь жерновов онемелых,
Сложились в колдующий стих,
Над миром безгласностей белых.
Решили они задавить
Возможность листков и расцвета.
Прядется и крутится нить,
И может лишь грезиться лето.
Зловещие пряхи ворчат,
Их прялки рождают метели.
Молчат, неживые, молчат
Листы в их сковавшей постели.
А в древнем чертоге, вдвоем,
Царевич с Царевной заснули,
И грезят, овеяны сном,
О страстном, о жарком Июле.
Как будто в глубокой воде,
В их мыслях светло и печально.
Цветок наклонился к звезде,
Глубинность ответа зеркальна.
И только порою, порой,
Как будто бы луч улыбнется,
И сонная с сонной душой
В вопросе-ответе сольется.
«Ты спишь, мой Царевич?»—«Я сплю».
Тень слов возникает напевно.
«Я сплю, но тебя я люблю».
«Я жду», отвечает Царевна.
ОПРОКИНУТЫЙ КУБОК
В разгаре веселий,
Что с дымом печалей,—
В снежистости далей,
Где пляшет бурун,—
Средь пышности елей,
Меж призраков сосен,
В предчувствии весен,
В дрожаниях струн,
Не вешних, не здешних,
Не здешних, не вешних,
В мельканиях струн,
Закрутивших бурун, —
Я мглою был скован,
Тоской зачарован,
Я, нежный, и в нежности — злой,
Я, гений свирелей,
Я, утро апрелей,
Был сжат сребро-льдяною мглой,—
Вдруг кто-то раздвинул,
Меж снежных постелей,
Застывшие пологи льдов,
И ты опрокинул
Мой дом из снегов,
И ты опрокинул
Тот кубок метелей,
И струны запели о счастии снов,
И сны засмеялись в расцветах апрелей,
В расцветах, во взорах,
И в звонах, в которых
Весь мир засверкал, так чарующе-нов.
ЗАКЛИНАНИЕ СТИХИЙ
Царь-Огонь, Царевич-Ветер, и Вода-Царица,
Сестры-Звезды, Солнце, Месяц, Девушка-Зарница,
Лес Зеленый, Камень Синий, Цветик Голубой,
Мир Красивый, Мир Созвездный, весь мой дух
с тобой.
Жги, Огонь. Вода, обрызгай. Ветер, дунь морозом.
Солнце, Месяц, Звезды, дайте разыграться грозам.
Чтобы Девушка-Зарница, с грезой голубой,
Вспыхнув Молнией, явилась для меня судьбой.
ЗАВЕРШЕННОСТЬ
Ты верила мне как Богу,
Ты меня любила как мир,—
И я на великую вышел дорогу,
И лира моя полнозвучней всех лир!
Я был для тебя наслажденье,
Какого другого нет,—
И песен моих не скудеет рожденье,
И песни мои суть напевы побед!
Я был для тебя страданье,
И ты любила его —
Я знаю, что в мыслях творцов мирозданья,
Я знаю, что значит быть Всем для всего!
ЗАПОРОЖСКАЯ ДРУЖИНА
Запорожская дружина дней былых была прекрасна,
В ней товарищи носились за врагами по степям.
Не жалели, не смущались, и одно им было ясно:
Это небо — наше небо, эти степи — служат нам.
И, сменивши клики брани на безумие попойки,
Братским смехом запорожцы озаряли светлый час.
И по степи точно мчались чьи-то бешеные тройки,
Это отзвуки веселья колдовали там для нас.
Колдовали и звенели. Напевали: Время минет.
Замолчат курганы наши. Будем в ветре мы как пыль.
Но в потомках наша память да не меркнет,
да не стынет,—
Слышу, деды-запорожцы, мне звенит о вас ковыль.
Запорожская дружина нас, познавших силу света,
Нас, чей гордый лозунг — утро вечно-юного лица,
Да пребудет неизменной, как звенящий стих Поэта,
Да пребудет полновластной, как победный клик
Певца.
ЗВУК ИЗ ТАИНСТВ
Цветок есть расцветшее пламя, Человек — говорящий
огонь,
Движение мысли есть радость всемирных и вечных