Птицы
Шрифт:
— Я клянусь вам, что все сделаю. Только отпустите их.
Герхарт Уолшш убрал руку с рычага и демонстративно медленно разжал пальцы, сжимавшие воротник Финча. Мальчик тут же подполз к Арабелле.
— Что вы хотите? — спросила Фанни. — Что вы хотите, чтобы я сделала?
Поправив костюм, Герхарт Уолшш проследовал к своему столу, развернул стул и сел. Закинул ногу на ногу.
— Вы знаете, — сказал он, — у нас с моим братом Александром такое себе состязание. За ключевую часть наследства нашего батюшки. И сейчас, так уж вышло, у Алекса небольшое преимущество,
Фанни догадалась. Она побагровела и сжала кулаки.
— Вы хотите, чтобы я соблазнила вашего брата? Как вы смеете?! За кого вы меня принимаете?!
Герхарт улыбался.
— Я принимаю вас за заботливую нянюшку этих двух замечательных деток, которой не плевать на их судьбу. И которая сделает, что угодно, чтобы только они вдруг неожиданно скоропостижно не скончались.
— Но ваш брат женат!
— Тем интереснее.
Фанни скривилась.
— Вы мне отвратительны, Герхарт. Дети правы. Вы — мерзкий, гадкий, злобный человек.
— Которому нужно лишь немного времени, чтобы выиграть наше с братцем пари. Наш уговор в силе, мадам Розентодд?
Фанни поглядела на детей и едва слышно произнесла:
— Да.
— Что ж, — подытожил Герхарт Уолшш. — Тогда у вас не так уж и много времени, чтобы обратить на себя внимание Алекса. Каких-то восемнадцать смен танцев. Ну а детки… детки пока что побудут под замком — они будут моим залогом на случай, если гордость Фанни Розентодд перевесит ее заботу о них. Прошу вас, мадам, позовите мистера Эйсгроу. Уверен, он очень соскучился по этим двоим крысенышам…
Чумазый, как механик, пару лет возившийся в двигателе паровоза, Финч шагнул на последнюю ступень лестницы и оказался в почти полностью темном коридоре.
Без Арабеллы было одиноко и страшно, и Финчу казалось, что кто-то словно украл у него важную часть его самого — волевую и уверенную часть, оставив ему никому не нужную, пугливую и отчаявшуюся.
Мысли в голове стали громкими, назойливыми — они, словно шумные постояльцы, распаковали чемоданы и устроили бедлам. Некоторые заражали его пугливостью, но хуже были другие — те, что задавали вопросы. От них было не избавиться простым: «Я не хочу об этом говорить!» или «Заткнитесь все!» Ко всему этому еще добавлялось то, что Финч боялся, что опоздал.
Столько времени потеряно. Этот особняк оказался той еще западней…
Подлый Герхарт Уолшш передал заключенных, то есть детей, прямо в руки мистера Эйсгроу, который выглядел так, словно проглотил слизняка — в общем, он выглядел, как всегда.
Молча хмурясь, дворецкий провел Финча и Арабеллу сперва в застенье, после чего все трое долго спускались. По ощущениям, они уже давно были намного ниже первого этажа. Финч даже успел предположить, что дворецкий снова ведет их на подземную станцию, но в какой-то момент старик остановился у неприметной двери, прячущейся в потемках, — не знаешь, что там есть проход — нипочем
Это была котельная. Глухие каменные стены сплошь затянули собой трубы паропроводов и подачи горячей воды в теплофоры по всему гостевому крылу особняка. В одной из стен чернел камин, неизвестно зачем здесь нужный, ведь в котельной и без того было довольно жарко.
У дальней стены разместились три огромных паровых котла, походящих на проклепанные металлические шкафы; на них светились датчики давления, словно пытливые глаза, наблюдающие за нежданными посетителями. Котлы глухо урчали, как переевшие коты.
Дворецкий прошаркал прямо к ним.
— Садитесь только сюда, — он ткнул пальцем в толстую бурую трубу. — Она единственная здесь не горячая.
Дети угрюмо кивнули, и мистер Эйсгроу подошел к камину, положил руку на рычаг, вмонтированный в стену возле ниши, и сказал:
— Если станет холодно, дерните за этот рычаг — он высекает искру и разжигает камин.
Дети снова кивнули.
— Я принесу еду через час, и очень надеюсь, вы все еще будете здесь, — угрожающе проговорил дворецкий. — Вам понятно?
После чего одарил детей грозным взглядом, пошевелил губами и покинул котельную. Снаружи послышались глухие щелчки замков. Финч и Арабелла оказались заперты.
Девочка уселась на указанную мистером Эйсгроу трубу, сперва потрогав ее пальцем и убедившись, что дворецкий не солгал. Финч ее примеру не последовал — не в силах найти себе места, он бродил по котельной и со злостью пинал башмаком трубы.
— Прекрати! — велела Арабелла.
— А вот и не прекращу! — гневно ответил Финч и для убедительности еще раз стукнул по трубе. Та вздрогнула и заскрежетала в ответ, словно оскорбившись поведением мальчика, и испугавшись, что ее может прорвать, он поспешил отойти прочь.
— Бедная Фанни! — воскликнул Финч. — Почему взрослые такие злобные и коварные? Мерзкий Уолшш!
Арабелла покивала. Она терла ушибленный локоть.
— Болит? — спросил Финч.
— Да, очень, — пожаловалась девочка. — Вот бы этого хмыря кто-то так саданул!
Но Финч уже забыл о ее ушибе и вернулся к своему понурому блужданию по котельной:
— Проклятый дом… Настоящее логово злодеев и интриганов! И как искать мадам Клару, если мы здесь заперты?! — Он снова собирался было в сердцах пнуть ближайшую трубу, но вовремя остановился.
— Ты ведь сказал, что знаешь, где мадам Клара! — напомнила Арабелла. — Прямо перед тем, как мы попались в лапы Герхарта Уолшша.
Финч хмуро поглядел на нее.
— Я не знаю, где она, — вынужденно признал он. — Я знаю, кто знает, где она.
— И кто же?
— Уильям Уолшш, разве не ясно?
— Отец Уиллаби? — удивилась девочка. — Но почему он?
— Сама подумай, — утомленно стал разъяснять Финч. — Мы попали сюда через окно в его комнате. Скорее всего, это он открыл его для своей няни, мадам Клары. Вот я и подумал, что он должен быть с ней. К тому же, если кто-то будет задавать вопросы, он всегда может сказать, что пригласил ее на бал.