Публичные признания женщины средних лет
Шрифт:
Словом, если экзамен придется на середину недели, могу и завалить.
Следующий вопрос:
— Кто у нас премьер-министр?
Я с полной уверенностью могу назвать лидера нашего народа: Питер Мендельсон [27] . В премьер-министрах у нас точно Тони Блэр, женатый — в чем у меня тоже сомнений нет — на улыбчивой даме по имени Шери Блэр, которая, кажется, утратила дар речи.
Миссис Блэр не следует путать с мисс Шери Бут [28] ,
27
Политик, лейборист (р. 1953), дважды назначался министром и оба раза был вынужден подать в отставку.
28
Шери Блэр в девичестве звалась Шери Бут.
Остальная диагностика мыслительных способностей состоит из простых задач на арифметические действия в уме. С этим мне ни в жизнь не справиться.
Отчет независимого наблюдателя будет примерно следующим:
Председатель комиссии доктор Плюшка участливо спрашивает:
— Миссис Таунсенд, сколько будет два плюс два плюс два?
Миссис Таунсенд, по-видимому, не поняла вопроса. Просит повторить.
Доктор Плюшка осторожно переиначивает вопрос:
— Миссис Таунсенд, сколько будет трижды два?
Миссис Таунсенд шевелит губами, несколько раз повторяя вопрос про себя. Качает головой, явно нервничает. На шее и груди выступает испарина.
Миссис Таунсенд предпринимает несколько попыток сосчитать до шести, но каждый раз сбивается, разгибает пальцы и вновь начинает загибать с большого.
Наконец доктор Плюшка со скрытой жалостью говорит:
— Ну-ну, довольно. Бог с ними, с цифрами.
Миссис Таунсенд отзывается, потирая влажные ладони:
— На экзамене у меня от волнения не выходит считать, зато я отлично знаю столицы стран Южной Америки.
Грустно качнув головой, доктор Плюшка продолжает задавать вопросы по блокноту.
Доктор Плюшка. Сколько раз за последний месяц вы забыли выключить чайник, миссис Таунсенд?
Миссис Таунсенд (сердито). Кто вам накапал?
Доктор Плюшка. Сколько раз?
Миссис Таунсенд. Четыре! Это преступление? Не сгорел же!
Доктор Плюшка. У вас есть зонтик?
Миссис Таунсенд. Нет. Кажется, я забыла его в хозяйственном магазине.
Доктор Плюшка. Вы рассеянны?
Миссис Таунсенд. Не помню. Но если вам нужно знать столицу Гватемалы…
Доктор Плюшка. Как меня зовут, миссис Таунсенд?
Миссис Таунсенд. Э-э… вечно я имена забываю, минутку… Что-то из выпечки… Гм… Доктор Слойка?
Доктор Плюшка. Нет, не Слойка.
Миссис Таунсенд. Доктор Булка?
Доктор Плюшка. Нет!
Миссис Таунсенд. Доктор Пицца?
Доктор Плюшка. Нет!
Миссис Таунсенд. Доктор Бублик? Доктор Крендель? Доктор Ватрушка? (Внезапно встает.) Мне пора.
Наблюдатель отмечает, что, выбегая из кабинета для собеседования, миссис Таунсенд крикнула:
— Мне нужно домой! Я только что вспомнила, что забыла выключить чайник!
Доктор Плюшка закричал ей вслед:
— Я хотел бы назначить вам повторное собеседование!
Наблюдатель указал доктору Плюшке, что миссис Таунсенд будет вынуждена вернуться — за оставленным пальто и сумкой с кошельком.
Позже медсестра сообщила, что видела женщину, которая шагала под дождем без пальто, бормоча названия столиц южноамериканских государств. Полагают, то была миссис Таунсенд.
Собаки
Собаки встречаются в нескольких моих романах. В книгах об Адриане Моуле у пса Моулов нет ни имени, ни пола — «Пес», и все тут. Причем сущее наказание. То и дело разоряет хозяев на рентген желудка у ветеринара, таскается за Адрианом до школы и вечно загораживает экран телевизора.
Моулы питают к своей дворняге смесь любви и ненависти, так же как и Кристофер, персонаж моей последней книги «Дети-призраки». У него бультерьер, бесполый и опять безымянный. В этих книгах собаки воплощают анархию и хаос, они форсируют события. Кроме того, они хороши как прием повествования.
Собаки умеют то, чего не могут люди (кроме психопатов или воспитанников волчьей стаи). У собак нет совести, их не мучит чувство вины. Они не просыпаются по ночам в поту, вспоминая свои недавние прегрешения. Собакам неведома экзистенциальная тоска.
Им наплевать, какое имя выгравировано у них на бирке или ошейнике. Назовите карликового пуделя Барбосом, и он радостно понесется к вам вприпрыжку. Крикните в парке своему доберману «Фифи», и он в диком восторге бросится вам на плечи. Собаки не злопамятны. Но у меня с собаками как-то не сложилось, поэтому в доме Таунсенд собак не было двадцать лет.
Последняя обуза семейства псовых представляла собой комок длинной шерсти и нервной энергии по имени Лола. Мы отправились за много миль, чтобы забрать ее от заводчика, который разводит бородатых колли.
Лола была последним щенком в помете, самой мелкой из всех щенков. Она носилась по двору заводчика, все сужая круги в погоне за своим хвостом-метелкой, и при этом непрерывно тявкала. Взгляд у нее был совершенно безумный. Мы ее купили и вернулись домой. Я все еще содрогаюсь при воспоминании о той поездке.
Через несколько месяцев выяснилось, что характер у Лолы не сахар. Она люто ненавидела велосипеды и атаковала их нещадно. Еще она невзлюбила пожилых людей, что было особенно неловко, поскольку в ту пору напротив нас как раз жили старики. Она терпеть не могла мягкую мебель и с упоением драла обивку. Гадила Лола там, где ей приспичило, но предпочтение отдавала новехонькому ковру.
«Хозяева виноваты», — подумали вы, и, возможно, правы. Чего собакам не занимать, так это нюха на слабину в хозяйском характере. Двадцать лет назад я как раз и была слабохарактерной, неуверенной в себе, а Лола этим здорово пользовалась.