Публицистика. Том I
Шрифт:
А что же такое геноцид? Геноцид - это целенаправленное истребление отдельных групп населения по расовым, национальным или религиозным мотивам и без всякого, даже формального, судопроизводства. Именно это и произошло с немцами в 1941-1945 годах, когда их одним постановлением Верховного Совета СССР и именно по национальному признаку огульно, как скот, загнали в наспех создаваемые концентрационные лагеря и, пока шла война, при помощи голода, непосильного каторжного труда и изощренных садистских издевательств более 550 тысяч человек уничтожили. Вот это явление и называется чистой воды геноцидом и путать одно с другим может только провокатор.
Потому, господа бергеры из «Европа-Экспресса», не пытайтесь мутить воду, вам это уже не удастся никогда. Наш народ давно прозрел и очень хорошо понимает и сегодняшнюю ситуацию и то, что с ним произошло во время Второй мировой войны. Вам очень бы хотелось свести трагедию
А я хочу сказать Бергеру, что переселенцев не нужно объединять, тем более вокруг еврейской газеты «Европа Экспресс» и на базе «марцанского шедевра». Вы можете удивляться, но немцы давно едины в своих делах и помыслах, поскольку это единство было намертво сцементировано пережитой общей на всех величайшей трагедией, имя которой ГЕНОЦИД. И совершен он был большевистскими «комиссарами в пыльных шинелях или шлемах», не помню дословно, как там в вашей песне поётся.
И последнее, что хотелось бы заметить борзописцу Бергеру, прекратите так беззастенчиво лгать, не позортесь на весь белый свет так откровенно. Вот вы пишите, разумеется, без всяких ссылок на первоисточник: «г-н Приб утверждает, что до войны «немцы в СССР были равными среди равных», а «после начала войны доверие к немцам вначале сменилось подозрительностью, а затем враждебностью». И ведь, что интересно, есть у меня такое утверждения в моей работе «История немецких колонистов России», и цитирует меня Бергер почти дословно, только забывает отметить, что это утверждение было применено мною к ситуации 1871 года, когда на фоне быстро развивающейся в Российской империи идеологии панславизма был отменен «Колониальный статус» и против немцев начались гонения, которые, то затихая, то активизируясь вновь, продолжались вплоть до их массового исхода из России в старое отечество в 80-90-е годы XX века.
Через все письмо Бергера «красной нитью» проходит одна назойливая, как осенняя муха, мысль: «российские немцы должны объединиться». A я спрашиваю Бергера уж не с вами ли нам объединяться? И отвечаю ему: я не думаю, что от этого нам будет какая-то польза. Как говорится в одной мудрой древней пословице: «Лучше с умным таскать камни, чем с дураком пить вино» и от себя добавлю, тем более, с провокатором.
Компромат
на собственную персону
Чрезмерное умствование - прямой путь к завирательству. Известный читателям журнала „ Ost – West Panorama “ профессор Роберт Матвеевич Гайгер подтвердил эту истину.
На этот раз Р.Гейгер порадовал читателей „OWP“ (N.2, (104) за 2006 год новым сочинением в жанре воспоминаний о былом под названием: «Как я не стал сексотом». Обычно люди с гордостью пишут о том, как они стали кем-то, достигнув чего-то. Здесь же, наоборот – повесть о том, как человек не стал кем-то. Следует отметить, что подобный жанр открывает невероятные возможности для желающих писать в этом новом, открытом Гайгером направлении мемуаристики. Практически варианты того, кем человек мог бы стать, но в силу различных обстоятельств, не стал таковым, множество. Например, возьми, да и опиши, как я не стал насильником и убийцей, или пчеловодом-любителем, или ветеринаром и т.д. и т.п. Варианты бесконечны. В нашем случае, речь идет о том, как профессор Гайгер не стал секретным сотрудником КГБ.
Вообще-то, прежде чем коснуться КГБ, и сочинять на эту тему нечто, автору необходимо было бы познакомиться с сутью проблемы, в данном случае, с темой «сексотства» в бывшем СССР. Написано же о «сексотстве», как явлении и о «сексотах» - жертвах этого явления - горы литературы. Да и не надо все перечитывать, поскольку автору достаточно было бы полистать книгу-исследование журналиста Юрия Щекочихина «Рабы ГБ. XX век. Религия предательства», и, я уверен, тех ляпов, которые допустил профессор в своей исповеди, не было бы.
Итак, Р. Гайгер, разумеется, с претензиями на художественность, пишет о том, как его, студента пединститута, некий костолом в звании майора (!) из КГБ на протяжении шести часов вербует в секретные сотрудники органов, иными словами, в доносчики на своих преподавателей и сокурсников. Описанная им сцена, правда, больше походит на допрос с пристрастием и перевербовку опасного агента враждебного государства – тут тебе и угрозы и спецэффекты, и хватание за ручку пистолета и лампа на 500 ватт, направленная в глаза и прочие атрибуты времен большевистского произвола и беззакония. Натуральное единоборство разведчика Штирлица и шефа гестапо Мюллера. Однако, чем больше ужастиков, тем более геройски выглядит в этой сцене Роберт Матвеевич, который, оказывается, мужественно выстоял этот неистовый натиск и не сломался, не завербовался. Одним словом, «Герой» с большой буквы! В этом и кроется весь замысел автора. Словом, гипербола - преувеличение - ему понадобилась для того, чтобы продемонстрировать читателю свою храбрость и непреклонность, несмотря на «гибельные условия», в которых он оказался. Вот, вобщем-то и вся фабула повествования и на этом можно было бы закончить. Но ведь согласись, читатель, как-то уж больно куце получается, не достойно человека при таком высоком образовании.
И вот... пошла писать губерния.
Начинает свою исповедь наш герой не а-бы как, а словами из библии: «В начале было слово». Вот так вот, ни больше и не меньше. И, если дальше следовать тексту святого писания, это слово было ... . Моя рука не осмеливается употребить его всуе. Но Гайгеру все ни по чем. И вот он пишет, что перед уходом из дома в самостоятельную жизнь отец напутствует его словами: «Вполне возможно, что в один прекрасный день к тебе может подойти незнакомый человек и завести разговор...». Понятно, начнет вербовать в тайные сотрудники. И дальше отец подробно рассказывает сыну всю подноготную вербовки, а главное открывает ему исчерпывающе методы, как это происходит, и каковы могут быть последствия при отказе сотрудничать. Описание настолько подробное, буквально по пунктам, что, начинает казаться, что именно отец Гайгера эти инструкции и разрабатывал для сотрудников КГБ.
Но, Гайгер не глуп, он тут же пытается отвести читателя от возникновения подобной мысли упреждающим и, как ему кажется, искусным приемом. Он пишет, что на вопрос к отцу, откуда ему все это известно, он отвечает: «За мной охотятся всю жизнь. Помнишь, сколько раз к нам заходили разные типы, и я уходил с ними «гулять». ...Вот это они и были. ...Но, слава Богу, выстоял, не поддался ни на посулы, ни на угрозы». Автор, пытаясь отвести от отца угрозу заподозрить в нем агента, тут же создает для него ту же угрозу с другой неожиданной стороны, объясняя читателю, откуда о таких делах знает отец, пишет, что к отцу всю жизнь приходили сотрудники. Зачем? Вообще-то, вербуют только один раз и, как правило, делают это наверняка, без осечки, поскольку перед этим досконально изучают объект вербовки. А вот то, что к отцу на протяжении всей его жизни все-таки приходили разные «типы», и он уходил с ними «гулять», свидетельствует только об одном – во время прогулок органам передавалась накопленная секретным агентом информация. На прогулках сексотов не вербуют, на прогулках они выкладывают все, что им удалось увидеть, услышать, узнать.
Анекдотичным, иначе не назовешь, описанный автором сюжет в коридоре института, когда Роберта Матвеевича из «стайки студентов» буквально за рукав выхватывает капитан госбезопасности и, тыча в лицо удостоверением, назначает ему встречу в КГБ с неким майором. Вот как Гайгер описывает эту встречу: «Человек быстро со мной заговорил, стреляя маленькими острыми глазками на толпящихся вокруг студентов, явно стараясь не привлечь их внимания и поскорее оторвать меня от них». Обратите внимание, в институт, чтобы назначить студенту встречу в КГБ (хорошо не в ЦРУ) отправляют капитана госбезопасности (почему сразу не генерала?). При этом чтобы не привлечь к себе внимание студентов, он без конца стреляет по сторонам «маленькими колючими глазками». Вот так маскировка! Ну просто «шнырь» какой-то, а не капитан госбезопасности. Во-первых, автор живописал читателям не офицера КГБ, a вора-карманника. Даже в уголовном мире только эта категория преступников без конца стреляет глазами, чтобы не «спалиться на кармане». Работа такая. С «колючими», да еще «стреляющими глазками», дорогой автор, не только в КГБ, в сторожа не взяли бы.